Магл

Утро началось… рано! Гарри опять поплёлся в ванну, а я решил собрать вещи. По телеку крутили типичные программы девяностых с их «весёлой» рекламой. Каша для детей «Блядина», мда-а-а, обхохочешься, Фоменко жжёт! А вот про путч ничего не было. Полный молчок. Ну и вот как тут страну спасать, если ничего не известно? Так был в этом мире Ельцин на танке или нет? Ничего не понимаю. Надо будет почитать газеты в Англии, вдруг здесь всё замалчивают.

Мы перекусили фруктовым салатом из холодильника и булочками с чаем. Гарри начал складывать сумки. В восемь к нам зашел Вернон с майкой Гарри. Черепушка на морде была в мелких стразах. С каких пор Вернон дизайном увлекается? Я потихоньку, когда Дурсль отвернулся, провёл камешком по оконному стеклу. Не понял?! Это чё? Брюлики??? А папочка не промах! Поттер отправляется порт-ключом, вот он и решил всю контрабанду через племянника доставить. Обалдеть!

Что интересно, банки с селёдкой Вернон тоже принёс. Хмыкнул, правда. Ну ничего, вот заделаю я селёдку под шубой, посмотрим, кто первым слюной истечёт.

Ровно в девять утра Гарри и три его охранника активировали порт-ключ и исчезли в вихре прямо из комнаты, а я… остался один. Как он там без меня?

На первом этаже в фойе гостиницы меня ждали Геннадий с отцом, Моника и боевой маг Джозеф.

— Привет всем, — поздоровался я.

— Я так и не поняла, зачем тебе эти военные, да ещё и в форме? — поинтересовалась Моника.

— Фотографироваться — это раз, для охраны — это два, ну и с местными реалиями они знакомы лучше нас — это три. Пошли в ГУМ, — скомандовал я и перевёл на русский язык.

Сергей и Геннадий послушно последовали за мной.

Мы выехали на машине и припарковались рядом с ГУМом. Что интересно, на меня особо не смотрели. Скорее всего, думали, что Джозеф и Моника мои родители. ГУМ со своими пустыми полками меня не впечатлил. Это были девяностые годы. Вещи были либо слишком дорогие, либо их не было совсем. Прошёлся по знаменитой голубой линии. В отделе игрушек купил себе плюшевого Чебурашку. Затем вспомнив, что у «отца» две дочки, купил им в подарок набор из Барби и Кенов. Там ещё одёжки были, машина, конь с каретой, дом пластиковый и замок. За сумму, которую заплатила Моника, я, наверное, мог купить сотню Чебурашек. Сергей немного прибалдел, но Геннадий ему подмигнул. Видно, ему такое не впервой.

Потом Моника меня с русскими охранниками сфотографировала на фоне Чебурашек и медведей.

Они по бокам отдавали честь, а я стоял по стойке смирно. По-моему, вышло круто. Затем я попросил отвести меня к матрёшкам. Отец было хотел отговорить меня и отправиться в другой магазин, подешевле. Но, опять же, Геннадий тихо покачал головой, и мы пошли к сувенирам. В отдел уже, видно, передали, кто к ним идёт, и там уже продавцы стояли навытяжку, натянув дежурные улыбки. Я приобрёл дорогую льняную скатерть и шкатулку из малахита для мамы, для полковника купил военную фляжку со звездой, для Мардж — ажурный платок, для папы и Гарри — запонки с росписью, себе взял шикарную матрёшку с миниатюрами из произведений Пушкина. Пока Моника расплачивалась и продавцы упаковывали покупки, я обратился к Сергею.

— Сергей, я в Мавзолей не хочу. Я бы хотел побывать в Третьяковской галере. Там как с очередью? — спросил я у своего прошлого отца.

В галерее работала моя «мама»… Уборщицей. Денег было мало, нас в садик даже не отправляли.

Поэтому постоянно торчали у неё на работе. Из всех картин, я хорошо запомнил только одну — «Всадница». Огромное полотно занимало почти всю стену. Я мог часами стоять и разглядывать его.

Третьяковка. Мама! Там моя мама! Хотелось волком выть. А я даже не смогу её обнять!

— Какая очередь? В Третьяковке моя жена работает, пройдём без проблем.

Отец волновался. Он до сих пор чувствовал себя неуютно и не знал, как со мной общаться. Для него я был избалованным мальчишкой-иностранцем. Захотел его себе в охрану — значит, взяли, захотел накормить их ужином — накормил. Да и деньги, что я дал ему вчера, были просто огромными по его меркам. За пятьсот долларов в некоторых городах, подальше от Москвы, можно было купить квартиру. Да и сегодня купил его дочерям подарок, на который он никогда не заработает. А как этот подарок в общаге воспримут? Там же вся военная часть жабой изойдёт!

Третьяковка осталась прежней. Экскурсовод прекрасно говорила по-английски и провела нас по галерее. Я опять завис у «Всадницы» минут на десять.

— Моя младшая тоже любит смотреть на эту картину. Может часа два простоять, никаких мультфильмов не нужно, — раздался мамин голос за моей спиной.

— Она очень красивая, — ответил я.

— Ага, смотри какое платье! И какая собачка! — раздался звонкий детский голосок. Я обернулся. Девочка лет пяти с большим белым бантиком на голове обняла женщину.

— Дарина, я же сказала, сидеть в комнате! — строго ответила моя мама.

— Там ску-у-учно! Ира тоже ушла к папе! А я не хочу там сидеть, — девочка топнула ножкой.

— Извините, пожалуйста, это моя дочь. Оставить не с кем.

В этом мире я и Димка — девочки! Ну нихуя себе! Интересно на второго ребёнка посмотреть.