Магнат

— Привыкайте. Мы теперь связаны друг с другом. Бесполезно было бы пытаться сохранить в тайне наши отношения…

— Какие отношения?

— Какими они захотят их представить. А для них выгодно, чтобы они были грязными. Они знают, что я возвращаюсь в политику, а вы увольняться не собираетесь, поэтому врагов у нас предостаточно. Кроме этого, они знают, что мы сейчас вдвоем в пустом доме, поздно вечером.

Она вздрогнула, но скорее от гнева, чем от страха.

— Я хочу остановить их, мистер Коннери.

— Джефф, — мягко сказал он.

— А я — Сэнди.

Они улыбнулись друг другу.

— О'кей, — сказал он. — Давайте проясним некоторые детали нашего ближайшего будущего. Я собираюсь побороться за мое старое место в сенате. Джек Джефферс уходит в отставку, и республиканцы выдвигают Марка Ленарда, политика умного и принципиального, но не популярного. Мне кажется, я сумею объединить деловых людей и побить Марка. Поддержка Джека мне обеспечена — он любит повторять, что в нем живет дух Ли. — Джефф улыбнулся.

— Какие у вас шансы, Джефф?

— Точно я еще не могу сказать. Но я должен победить. Только став сенатором, я смогу получить доступ к информации и привлечь людей, которые мне необходимы для возобновления расследования обстоятельств смерти моего брата.

— А мне что делать?

— Заниматься своим расследованием. Пытаться расшифровать записку Люка Эвери. То же самое буду делать я. Используйте «Американский дневник»; если они выкинут вас, идите в «Ньюс уорлд». Поговорите с репортерами, обратитесь к коллегам Гейба. Используйте любой шанс. Из деталей постепенно сложится мозаика.

Он помолчал, затем произнес:

— Я собираюсь перестроить свою жизнь, что будет нелегким делом. В течение трех лет я бездельничал и пьянствовал, и теперь трудно заставить кого-нибудь относиться ко мне серьезно.

Он положил руки ей на плечи. Она не делала попыток освободиться, так как в его намерениях явно не было ничего предосудительного. Сэнди почувствовала, как ей передается его сила. От него слегка пахло спиртным, но больше кофе и потом.

— Представим ситуацию следующим образом, — объяснил он ей. — Вы делали все возможное, чтобы до меня добраться. Это было нелегко, но вы упорствовали. Поэтому мы и встретились. Теперь я публично объявлю, что вы помогаете мне в работе над книгой. И чтобы соблюсти все формальности, внесу ваше имя в договор.

Она глубоко вздохнула:

— Именно за это и убили Сью Риган.

Они засмеялись, но смех был невеселый.

— Вы идете на попятную? Я не хочу возиться с хныкающей девчонкой.

Она скрестила руки на груди и твердо посмотрела ему в глаза.

— Я никогда не хнычу, сенатор. Только что я сильно испугалась, и вообще у меня нет уверенности в успехе этого предприятия, но я пойду до конца и не отступлю.

Он убрал руки с ее плеч и сказал, сунув большие пальцы в карманы брюк:

— Хорошо. Я думаю, вы справитесь. Вы привлекательны и умны. Им, мне кажется, стоило бы опасаться вас.

Снаружи начал моросить дождь, забрызгав мелкими каплями оконное стекло. Он собрал все записи, которые сделал во время их беседы, аккуратно сложил листки и сунул их в задний карман.

— Когда у меня будет штаб-квартира моей избирательной кампании, я сообщу вам номера телефонов. Счастливо.

Он протянул ей руку, она пожала ее.

— Будьте осторожнее на наших дорогах. Они опасны и коварны.

— Вы тоже берегите себя.

Сэнди прошла вслед за гостем в прихожую, подала ему пальто и не закрыла дверь, когда он уже шагнул через порог в темноту январской ночи. Она так и стояла у открытой двери, вздрагивая от холода и волнения, пока он не завел машину и не зажег фары.

Глава 15

Теплым и влажным субботним вечером на окраине Дифилда на западе Техаса вылезли на поверхность черви, вылетели мухи, и стаи подростков зароились на уличных перекрестках. По двое, по трое, обходя задворками частные дома, постриженные газоны и пятна света от неприглядных уличных фонарей, подростки собирались вместе и уже не прятались. Они носили длинные немытые волосы, которые липкими масляными прядями свисали по их щекам и шее. Безвольно опустив руки, они не шли, а волочили ноги, и их тощие, потные тела были одеты в майки, клетчатые рубашки, старые рабочие брюки и изодранные кеды. На некоторых были легкие куртки.

Они хохотали, нагло ухмылялись, и их глубоко посаженные глаза светились недобрым огнем. От них несло едким запахом дешевых сигарет и пива. Бросалась в глаза их вызывающая и откровенная сексуальность, их жилистые тела и вихляющие бедра были заряжены похотью. Они, казалось, только и ждали случая, чтобы кого-нибудь изнасиловать.