Магнификат

— И что потом? — Марк говорил тихо, ему вдруг стало трудно дышать, но он справился со слабостью. — Нас будут показывать на площадях — вот, дети, смотрите, какие плохие дяди и тети?..

— Наоборот, — ответил Страдающее Сознание, — вас приговорили к свободе. Вам будет позволено уйти. Правда, очень далеко…

Затем он детально объяснил Марку, что с верными соратниками, готовыми последовать за ним, он должен отправиться во Францию. Все, что ему потребуется, он найдет на складе на одной из станций метро в окрестностях Лиона.

Сразу после дня святого Августина только и было разговоров о случившемся. Меньше всего вспоминали трагедию Оканагона, даже о героической гибели Алмазной Маски, Ти-Жана и Поля Ремиларда упоминали не так часто. Больше всего судачили о том невероятном проблеске единого сознания, после которого началось окончательное становление этого неве роятного феномена.

Немало еще было сторонников оппозиции, которые публично клялись никогда не входить в это «сатанинское единение». Обыватели тешились слухами, что ничего такого вообще не было, а Доротея, Джек и Поль погибли во время разрушения Оканагона. Однако подавляющее большинство населения Государства Земля все видели своими глазами, они прикоснулись к чуду. Теперь им было легко и весело жить. Галактическое Содружество канонизировало Джека Бестелесного и его жену — экзотики называли ее то Иллюзией, то Алмазной Маской. Кое-кто из братьев по разуму на прощальной церемонии всерьез уверял, что их гибель и послужила причиной рождения новой звезды, ознаменовавшей вступление человечества в эру космического сознания.

Но это все — похороны, ежегодные мемориальные праздничные фестивали, когда все человечество на мгновение сливалось в едином сознании, — было в будущем…

Когда через четыре дня после сражения корабли мятежников начали приземляться на различных космодромах Земли, население встретило их с состраданием. Не о прощении шла речь — все понимали, что порядок должен быть соблюден, — но именно о сострадании. За общественной шумихой, устройством раненых в госпитали как-то незамеченным остался тот факт, что сотня руководителей восстания, включая и Ангела бездны, исчезла.

Всем им была дана возможность проститься с родными — Марк даже в Хановере побывал. Ко мне, правда, не зашел, ограничился посещением Люсиль, забрал детей и вместе со своими спутниками вылетел во Францию, в маленькую деревушку Сан-Антуан-де-Винь. Там они перегрузили оборудование, аппаратуру, оружие, запчасти, приготовленные для них Верховным лилмиком, и в течение нескольких дней длинным караваном отбыли на шесть миллионов лет назад в эпоху плиоцена.

Я долго думал, зачем он взял с собой Хагена и Клод, потом пришел к выводу, что Марк решил попробовать еще раз. Видно, мечта о Ментальном человеке все время не давала ему покоя.

Легенда о похождениях Авадоны во времени, его жизнь в первобытную эпоху, бегство в галактику Дуат будут изложены в других книгах. Мои воспоминания на этом заканчиваются… и в то же время только начинаются.

И разумные будут сиять,
Как светила на тверди,
И обратившие многих к правде —
Как звезды, во веки, навсегда.[173]

ЭПИЛОГ

Хановер, Нью-Гемпшир, Земля

31 декабря 2113 года

Старик долго вглядывался в библейскую цитату, которая высветилась на экране его компьютера, потом нажал на клавиши PRINT и FILE.

— Eh bien, Дух. Не знаю, твоими ли трудами, тычками мне в спину, уговорами, но я закончил. Ты удовлетворен?

Канун Нового года выдался ветреный, за окнами квартирки на третьем этаже завывало так, будто стая волков проникла в город. Может, это они принесли на своих хвостах сумасшедшую метель. Дороги уже начало заносить с вечера, заметно похолодало. То-то гномам в Норвегии раздолье…

Роджи услышал, как кто-то насвистывал старую студенческую песенку. Звук был едва различим — шум бури заглушал его. Сам свистун едва угадывался в углу комнаты. Ну, чистое привидение… Роджи почесал затылок — он и есть привидение. Самое настоящее…

— Ну, — чуть недовольно обратился старик к гостю — расселся тут, свистит… — что прикажете дальше мне с этой кипой листов делать? Отдать в какую-нибудь паршивую газетенку? Или всучить пройдохе издателю?..

— Нет, — ответил Фамильный Призрак. — Передай рукопись моей сестре Мари. Она знает, как с ней поступить. Даю слово, что купюр не будет и редактура будет ласковая. Я бы сказал — доброжелательная…

— D'accord[174]. Ты что… уходишь?

— Да. Навсегда. Но запомни, если ты опять попадешь в какую-нибудь переделку, карбункул свяжет тебя с моими коллегами. Они помогут тебе. Их четверо осталось — последние из нас. Они теперь живут по-человечески.

— Как это? — не понял я.

— Ну, в образе людей…

— Хорошенькое дельце! Лилмики стали материальны!.. Что дальше?

В углу кто-то отрывисто захихикал, потом едва различимое привидение сказало:

— Что-нибудь интересненъкое… Может быть…

Старик нахмурился.