Магнифит

Роберт положил руку на один из ковров и толкнул его. Ковёр упал плашмя на пол, издав человеческий стон. Роберт и Кнара встали, как вкопанные, у ковра. Звук был отчетливый. Они точно его слышали. Роберт принялся разворачивать ковёр и увидел в нем мальчика. Кнара от увиденного вскрикнула так, что проснулась Талия. Это был Лев Розари. Еле дышавший. Он лежал, хрипел и смотрел на них обоих. Талия подбежала к матери и схватилась за её ногу, поглядывая на Льва. Лев посмотрел в её зеленые глазки и пухлые щеки. У неё было темно-каштановое каре. Никого прекраснее чем она, он не видел. Находясь на пороге смерти, он влюбился с первого взгляда в её тревожный взгляд. И передумал уже умирать.

Роберт рывком приблизился ко Льву, взял его за плечи и приподнял к себе. Лев был не в силах держать даже шею – его голова свисала назад, а изо рта еле вырывался хрипящий стон.

Роберт стал его трясти.

– Парень! Слышишь меня? – Лев немного собрался с силами, приподнял голову и посмотрел на него. – Ты меня понимаешь? Как ты сюда попал?

Лев стал что-то говорить своим хрипящим голосом, но буквы тонули в словах от голода и душевной боли, будто слезы внутри стремниной залили всю гортань.

– Отец… – вдруг его глаза резко вспыхнули, выпучились и врезались в Роберта, – сестра… другой ковёр… ковёр.

Роберт сначала и не сразу понял, что он хочет сказать; но Кнара друг воскликнула: «Робер, в другом ковре!» Они оба схватились за него и положили рядом со Львом, стали разворачивать и увидели Элю.

– Девочка… – нежно проговорила Кнара. – Маленькая, красивая… посмотри, Роб, совсем как наша Талия.

Эля открыла свои ореховые глаза, и в них будто влажный месяц сверкнул. Такой живой красоты был оттиск её глаз, сразу проникший в души Роберта и Кнары.

– Роберт, надо их обоих в постель и накормить чем есть. Быстрее! – скомандовала она.

Роберт по очереди поднимал их и клал на раскладушки. Кнара их укутывала тем, что попадалось под руку. Талия пыталась помогать суетившейся матери. Кнара поставила на печку кастрюлю с варёной картошкой. Она была дородной женщиной с сильными руками, нежной кожей и собранными черными волосами.

– Ну вот, могу даже размять её, чтобы легче пошло. Талия, налей молока по стаканам, пусть пока остынет немного.

Она стала бегать вокруг детей. Они не спали, их веки дрожали, а глаза пытались сноваться по всей комнате. Кнара все пыталась потрогать их лбы. И рукой, и губами, и щекой прильнёт, лишь бы хоть что-то почувствовать и понять. Она села рядом с Элей, стала её гладить по голове, заметив, что она не спит, стала с ней говорить.

– Какой волос у тебя красивый. Какая девочка аккуратная вся. Не одно мужское сердце разобьешь. Вырастишь красавицей, да? А глазки какие. – Эля ей улыбнулась, и Кнара ещё пуще заулыбалась её красоте. – А как тебя зовут?

– Её Эля зовут. – вдруг сказал Лев, у него немного стали появляться силы.

– А тебя как зовут? – спросил Роберт.

– Меня Лев.

– Откуда вы? – резко спросил Роберт.

Кнара сразу зашипела на мужа.

– Роберт, сейчас не время!

– Подожди, я должен знать.

– Мы из Красного города.

– Как вы оказались в ковре?

– Наш отец нас в них положил.

– А где сейчас ваши родители?

Лев задумался.

– Я не знаю. Папа положил нас в ковёр и сказал, чтобы молчали, потом были звуки, потом я почувствовал, что меня подняли… а потом не помню.

– Роберт, оставим их?

– Даже не знаю. Девать мне их некуда. Но мы не прокормимся в таком количестве. Пока пусть остаются, потом посмотрим.

– Да? – повернулась Кнара к Эле. – Поживём вместе? Молчаливая такая, улыбаешься мне и все.

– Она немая. Не разговаривает совсем и не слышит. – предупредил Лев.

– Немая? – задумчиво проговорил Роберт, резко повернув голову к окну.

Будто сам себе Роберт задал этот вопрос. Сумерки сгущались, отбрасывая красные квадраты от заката на тёмные стены. На потолке дёргалось жёлтое пятно от печки. И вдруг зазвенел монотонно колокол на площади. Роберт и Кнара встрепенулись, подняли головы, глазами бегали по квартире, будто искали призрака в комнате. Они замерли, будто хотели увидеть само пространство. Колокол все звенел.

У Кнара выступили слезы.

– Роберт, это он. Это он!

Роберт с корточек ринулся, взял дубленку и выбежал из квартиры. Кнара занервничала, дала дочери наказ, чтобы не отходила от Льва и Эли, и, накинув куртку, побежала за мужем.

Люди стали стекаться к базилике с радостными возгласами. Роберт выбежал на улицу в одной рубашке, держа дубленку в руке, сжимая её. Он бежал по замёрзшей грязи. Хрустя ногами по палым листьям, заиндевевшим и съёжившимся. Он окунулся в общую толпу людей, ведомых колоколом. Добежав до площади, люди стали создавать полукруг в окрест колокола.

Добежав, Роберт стал всех расталкивать, чтобы войти в круг. Люди его пропускали, завидев через плечо. У него быстро билось сердце. Ноздри раздулись. Руки устали и ныли. От частого дыхания горечь поселилась в горле. И вот он выскочил в центр. И только сейчас заметил: люди замолчали, колокол перестал звенеть. А перед ним стоял священник, держа за руку мальчика. Священник начал говорить.