Магнит

Огонь старше воды, но, тем не менее, быстрее ее. Однако, огня в мире меньше и он не умеет замерзать. Даже человек умеет, а огонь - нет. За миллиарды лет он научился разве что исчезать или тлеть, но это не совсем одно и тоже. Зато он лучше остальных хранит тайны. Однако, искусственно выведен целый вид предательских огней. Они умеют нарушать темноту тогда, когда этого делать не следует.

Человек- самое распространенное существо, в котором огонь и вода объединяются. Он почти целиком состоит из воды. Но если бросить настоящего человека в настоящий огонь, то пламя, даже если оно будет состоять из понятных этому человеку языков, вряд ли можно потушить. Что ж, вода умеет превращаться в пар и в лед, и в человека...

Итак, не найдя в пламени своего языка, Шуйский отвернулся, уставившись в стену, минуту смотрел на свою безобразно неподвижную тень и наконец понял - в чем дело.

Вновь повернувшись к огню, он, глядя на пляшущие языки пламени, начал понимать огонь, читая его с помощью всеобщего языка жестов. При желании он мог переговариваться с огнем. Но не делал этого.

Он бы с удовольствием поменял свою комнату с печным отоплением на что-нибудь поприличнее. И тогда прощай - печной огонь и здравствуй - горячая вода. Но деньги не любили его и лишь в исключительных случаях его находили.

Шуйский иногда задумывался над тем - почему это так? Ответ был всегда один - он не умел их тратить. И деньги мстили ему, обходя стороной. Давно уже было можно обменяться комнатами с каким-нибудь пьяницей, разумеется с доплатой. Но как только Шуйский с превеликим трудом добывал более-менее значительную сумму находилась тысяча причин потратить их иначе. В результате потом и верные деньги шли мимо. Зарплату либо задерживали, либо, уже полученную, могли вытащить в переполненном автобусе.

Написание текстов и музыки Шуйский понимал как компенсацию за отсутствующие удобства и, вероятно, был в этом не прав. Никакая это была не компенсация. Просто деньги бывают разные. Те, что он пытался зарабатывать, предназначались не для него. Но это лишь означало, что где-то на белом свете есть другие деньги, его. И заработав их, он потратит их не по пустякам. И не исключено, что когда-нибудь зарабатывать он будет как раз песнями. Надо лишь научиться писать то, что ценилось бы не дешевле чем резной буфет. Иначе игра не стоит затраченных нот. Пока этого не будет - все языки пламени по-прежнему будут казаться для него иностранными.

18/VI 1919 г.

Дали депеши по Чека? Массовые

обыски по Москве подготовляются? Надо

непременно, после Питера, ввести их

повсюду и неоднократно.

Что вышло на деле с магнитом для

поиска оружия?

/Ленин Дзержинскому на заседании

Совета обороны/

... Работают усердно. Магнито

слабое средство для поисков.

Испытывали. Собираемся использовать его

для того, чтобы добровольно сдавали

оружие под опасением, что магнит все

найдет.

/ответ Ф.Э. Дзержинского/

из книги(24)

Прошли еще одни сутки, а это означало, что Олега Мохова ожидал очередной рассказ Марфы Семеновны. Олег уже подозревал, что рассказ будет не совсем про подземный ход. Однако это все равно приблизит его к нужному ответу.

Марфа Семеновна разлила по чашкам чай, предварительно отключив телефон. А то некоторым может придти в голову дурная мысль позвонить в гимназию.

В этот раз речь зашла о том времени, когда в здании, где они сейчас безмятежно пили чай "Кент", располагалась губернская Чрезвычайная Комиссия

Марфа Семеновна имела к ЧК прямое отношение. Ее дедушка служил там истопником, и маленькая внучка приходила сюда едва ли не ежедневно, топила печки, помогала согревать чекистов. Занятие это ей нравилось, тем более что дяди в кожанках и шинелях, бывало, подкармливали Марфушку, выделяя то сахар, то хлеб. И она была благодарна этим злым людям, которые, в перерывах между допросами и обысками находили время и для нее.

О том, что это злые люди, Марфушка впервые узнала от своего дедушки. Это он объяснил, чем они здесь занимаются и что означают глухие звуки, доносящиеся из подвала.

/При этих словах Олег вздрогнул. Значит, в подвале еще и расстреливали/.

Но Марфушка быстро привыкла к зловеще-деловой обстановке, в которой так часто оказывалась. Только однажды ее напугал один усатый латыш, заявив, что она обязательно будет жить при комму низме. Никогда до этого ей не было так страшно, но к счастью, латыш соврал, при настоящем коммунизме ей жить так и не довелось. И вряд ли уже доведется. /Марфа Семеновна многократно пере крестилась, закатив глаза/.

В феврале, когда страшные морозы сменились оттепелью, среди чекистов появился некто Янис Грубиньш / в отличии от того, первого латыша, Марфа Семеновна его называла поляком/. Был он человек веселый и влюбленный в свое дело. Вместе с ним в ГубЧК прибыл большой фанерный чемодан с ручкой, обмотанной старым сиреневым полотенцем. По утверждению Грубиньша, это был Магнит, способный находить все, что попрятали буржуи, уходя из города или зата ившись. /Причем не только металлическое оружие, но и драгоценные камни, и даже, ради интереса, бумажные ассигнации./