Магнит

Прежде чем попасть в мастерскую Шуйского, надо было пройти темным коридором, обязательно натыкаясь при этом на всевозможные полезные в хозяйстве вещи: на широкие лопаты для чистки снега, достоинство которых прежде всего в том, что при падении они издают шум гораздо меньший, чем лопаты обыкновенные; на грабли, ценные тем, что в темноте с помощью одного движения ноги их легко отличить от лопат; наконец, любители остренького, если им по какимто причинам не подходили грабли, могли наткнуться и на лом. Лом стоял в некотором отдалении, как аристократ, и падал только при самых исключительных случаях, которых, впрочем, в последнее время становилось все больше.

Но имелись в подвале и такие места, куда люди, включая Шуйского, предпочитали не ходить вообще. Если пройти по коридору дальше, не поддавшись искушению заглянуть на огонек в столярную мастерскую, то непременно упрешься в груду списанных парт. Но плотно прижавшись к сырой стене, наиболее настойчивые пройдут еще несколько шагов. Потом, вроде бы, следует повернуть налево, в другой ...Э-э ... в другой коридор, где гуляет такой сквозняк, что, по слухам, немедленно гаснет не только спичка или свеча, но и электрический фонарик.

Куда ведет этот второй коридор - в точности не знал никто. Версий же было множество. Среди них преобладали исторические, учитывая то, что здание гимназии было построено в конце девятнадцатого века и в нем поочередно размещались купеческий дом, губернская чрезвычайная комиссия, интернат, госпиталь для солдат и офицеров вермахта и средняя школа No99.

Говорили даже, что под гимназией начинается / а может заканчивается/ подземный ход. Правда, понять - куда он в таком случае ведет - было непросто. Поверившим в само существование подземного хода выбирать приходилось из заброшенной каменоломни, полуразрушенной крепости и, конечно же, из старого городского кладбища. В свое время об этом говорили так много, что не было возможности слухи проверить. Все время тратилось на болтовню. Кроме того, людей смущало отсутствие разговоров о спрятанных кладах. Точнее, разговоры заводились, но толку от этого было мало. Странное дело, слухи о кладах упорно не приживались, а охотников просто так прогуляться под землей и достигнуть, наконец, заветного места назначения - кладбища, было меньше, чем один. Постепенно о подземном ходе стали забывать. Процесс шел быстро, возможно потому, что был естественен. Никто не был заинтересован в том, чтобы о подземном ходе забыли навсегда. Тем более, если его не было вообще.

Людей интересовали вещи куда более актуальные - повышение цен на электроэнергию, фактическое двоеженство одного высокопо ставленного городского чиновника, строительство бензоколонки на территории детского парка... Не говоря уже о избирательной системе в США. Тут не до подземных ходов. Вот если бы высокопоставленный чиновник тайно пробирался под землей от одной жены к другой тогда другое дело. Но скрываться он не собирался. Иначе бы его популярность резко пошла на убыль. В общем, о подземном ходе благополучно забыли, так и не выяснив - есть ли он вообще.

Даже Шуйский не проявлял никакого интереса. Лазить по темным пыльным, продуваемым сквозняками коридорам было не так увлекатель но, как сочинять и записывать песни. Тем более, что Шуйский ко всяким будто бы таинственным вещам относился равнодушно. Так что после известия об исчезновении Олега Мохова до определенного момента о подземном ходе даже не вспоминали. Помог случай. Шуйский сидел на верстаке и подбирал рифму к слову "крот". Aрод...род...рот...оборот...огород.., пока в голову не пришло слово "ход" Не самая лучшая рифма, но для столярки подойдет, тем более что по смыслу неплохо. Крот - подземный ход... Вот тут-то Шуйский вспомнил о том, что могло быть у него под боком и обругал себя предпоследними словами / последние берег на крайний случай/. Судя по тому, как отзывались об исчезнувшем ученике педагоги, Мохов мог сделать и такую глупость тоже . На поверхности земли он уже примелькался, всем наскучил. Почему бы, если такое дело, не углубиться? В памяти Шуйского всплыла позавчерашняя сцена с приглашением его к телефону, когда в столярке появился гимназист с красной повязкой на рукаве. Не Мохов ли?