Магнитная буря

– И поделом! – вновь прошептал он одними губами. – Пусть больше не возвращается!

Яндрон понял: Марр не сомневается, что убил его. Но он был жив и по-прежнему стоял у входа. Следовало немного подвинуться. Независимо от того, умер он или нет, ему нужно было спасти Вивиан.

Журналист подошел к двери, постоял, глянул под ноги, хмыкнул и зашел внутрь, закрыв за собой дверь. Яндрон услышал, как легла на место гнилая деревянная защелка. И эхом изнутри донесся чудовищный в своем злорадстве смех.

Почувствовав чье-то прикосновение, геолог вздрогнул.

– Почему вы бросили нас? – Вивиан не спрашивала, а упрекала. – Почему?

Он повернулся, хотя ему не хотелось видеть ее глаза.

– Послушайте, – сказал он уверенно. – Я признаю все, что вам угодно. Но пока лучше забыть об этом. Нам нужно выбираться отсюда. Профессор мертв, а Марр сошел с ума и заперся там, в доме. Нам здесь оставаться ни к чему. И у нас еще есть шанс спастись. Пойдемте!

Он взял Вивиан за руку и потянул к реке, но она вырвалась. Ее лицо излучало такую ненависть, что Яндрону стало больно. Его тело словно сжали в ледяных тисках.

– Идти… с вами? – возмутилась она.

– Да! И быстро! – гнев разгорался в нем, словно пламя. – Или я убью вас прямо здесь! Твари вы не достанетесь!

Внезапно холод пронзил Яндрона до мозга костей – возле дома обозначился длинный ряд чашеобразных отпечатков. Над ними растекался по сторонам еле заметный голубоватый пар запредельного мороза.

– На что вы смотрите? – требовательно спросила девушка.

– На следы! На снегу, вон там… Видите? – и показал направление дрожащим пальцем.

– Снег? В это время года? Откуда?

Смесь жалости и любви к этой девушке наполнили сердце Яндрона. На ее красный берет, на выбивающиеся из-под него пряди непокорных волос, на свитер по-прежнему падал снег, а она уверяла, что сейчас лето. Но стоять и любоваться времени нет. Раз уж он усилием воли вытащил себя из вязкого болота равнодушия, нужно действовать!

– Лето, зима – не все ли равно! Вы пойдете со мной! – заявил он, грубо хватая девушку за плечо. Отчаяние ожесточило Яндрона, и в глубине души он понимал, что, пытаясь спасти Вивиан, пойдет даже на убийство – если потребуется, задушит ее, но не оставит здесь, на произвол Твари и судьбы.

– Вы сейчас пойдете со мной, – повторил он, едва шевеля губами и изо всех сил сдерживая свою ярость. – Или, клянусь Господом Богом…

Его заставил замолчать дикий крик Марра. Он становился все громче, все пронзительнее, все истошнее, все неистовее, как вопли тех сбежавших индейцев-проводников, что оглашали эту землю когда-то давно, бесконечно давно. Он резал слух, он рвался все выше и выше, словно его исторгла из человека немыслимая в нашем мире агония. Выше… Еще выше…

И вдруг он прекратился.

Яндрон навалился на дощатую дверь. Запор треснул, геолог влетел внутрь, вскрикнул и качнулся назад, прикрывая глаза трясущейся рукой.

– Вивиан! Не подходите… Не смотрите… – продолжая бормотать что-то бессвязное и пошатываясь, Яндрон отошел в сторону.

А из дверного проема показалось нечто похожее на человека. Странное, переломанное, скорченное. Искалеченное, окровавленное, иссохшее и дряблое одновременно, оно извивалось и скулило.

И это – это был Марр. Содрогаясь и всхлипывая, он повалился на бок, шевеля руками, как раздавленный муравей – усиками-антеннами, без всякой системы и смысла.

Спустя пару минут Яндрон обрел некое душевное равновесие. Он вполне уверенно подошел к судорожно глотающему воздух Марру и схватил журналиста за изуродованную руку. Из дверей тянуло неприятным, совершенно неземным запахом. Порог покрывала тонкая сероватая маслянистая пленка. Марр приоткрыл расфокусированные, мутные, невидящие глаза. Он походил на автоматически цепляющееся за жизнь животное с переломанным позвоночником. Животное, побывавшее в руках вивисекторов.

Волоком по снегу Яндрон потащил его к причалу. Марр не сопротивлялся и только иногда еле заметно дергался, словно расслабленный паралитик. Девушка с заледеневшим, словно снег, и таким же белым лицом шла следом.

Так они добрались до причала.

– А теперь убираемся отсюда! – с усилием произнес Яндрон.

Марр был безучастен, но, когда Яндрон попытался перетащить его в каноэ, журналистом вдруг овладела дикая, безотчетная ярость, проявившаяся в неистовой, злобной жажде сопротивления. На губах Марра выступила кровавая пена; он завывал, урчал, ревел, взвизгивал, словно раненый зверь, царапался и, то ползая, то перекатываясь, пытался вцепиться зубами в ногу Яндрона. Он сражался так ожесточенно и свирепо, как, верно, проделывали это люди в невообразимо далекие дни, когда на Земле еще не наступил даже каменный век. И Вивиан ему помогала! Яростно, словно тигрица.