Магнитная буря

– Шейла моя родная сестра, – я шокировано смотрю на него. – Что? О, боже… нет, ты не поняла. Я не отец Хаша. Он ребенок моей сестры и парня, который решил, что прочерк в свидетельстве – будет хорошим решением. Шейла старше меня на пять лет, мы были практически неразлучны, родственные души, словно однояйцевые близнецы. Когда она родила Хаша, я был рад, что теперь наша семья станет больше. Пацан меня постоянно раздражал, но я любил его с первого взгляда. Именно я был тем, кто первым взял его на руки, пока Шейла отходила от послеоперационного наркоза. Она дала ему нашу фамилию, а я имя, тогда мне казалось, это круто. В общем, бессонные ночи, сопли, болезни, мы все это прошли вместе с ней. Я испытал отцовские чувства к нему, в то время как моя сестра моталась, чтобы сделать свою мечту на шаг ближе, – он задумывается, берет салфетку в руки и начинает крутить.

– Ты любил свою сестру и ее ребенка. Сколько тебе было лет, когда ее не стало? – его боль пронизывает меня насквозь, я ещё не особо понимала, когда моих родителей не стало. И Корин сделала все для того, чтобы мне было легче.

– Двадцать один год, я учился в университете, мечтал сделать карьеру адвоката. В тот день мы немного поспорили. Мне казалось, что эта бредовая идея с островом ни к чему и без того успешной туристической фирме. К тому же Хаш еще мелкий, в тот день он был на занятиях, и я должен был успеть добраться из аэропорта раньше, чем он начнет трепать нервы, – он тяжело сглатывает. – Я любил в ней все, ее мечты, улыбку, жизнелюбие, то, как она воспринимала действительность, – он протягивает мне телефон, предварительно разблокировав экран и открыв то самое сообщение, содержание которого заставляет меня проглотить ком горечи. – Я посадил ее на рейс и спокойно поехал за Хашем в школу. Тот самолет совершал свой первый рейс, и через пятнадцать минут после взлета они разбились. Ни одного человека не осталось в живых.

Закрываю ладонью рот, он даже не представляет, сколько всего я знаю о нем, но информации о том, что это была его сестра, не было. От этого ничего не меняется, я вижу горечь от пережитого, уверенность полностью покидает, и на смену Энтони приходит совершенно другой человек, разбитый и несчастный.

– Все произошло в мгновение, и ничего не оставалось, кроме как осознать произошедшее и двигаться дальше. Я опоздал в тот день, попросил воспитателя забрать Хаша к себе домой. Развернул машину, вжимал педаль газа в пол, только бы добраться. Надеялся, что произойдет чудо. Самолет упал за городом, и этот поток машин, родственников, родителей… Кто-то кричал, причитал, полакал, я же молился. Видимо, слишком мало, потому что под этими обломками не было ничего, кроме тряпок и искореженного железа, – он делает глубокий вдох и теперь уже внимательно смотрит на меня. – Так что Хаш не мой биологический сын, папой он стал меня называть практически с первых дней, и я ему в этом не отказывал. Это был своеобразный прикол между дядей и племянником. Все вечеринки, праздники и детские тусовки мы посещали вместе. Даже когда его мама была жива.

Сейчас в моей душе такая дыра, меня когтями разрывает боль утраты, его и своей. Теперь его признания в любви – это то, в чем он действительно искренен.

– И что было дальше? – я хочу видеть его реакцию в этот момент, несмотря на всю нежность и любовь в моем сердце.

– Я был успешным студентом на своем курсе. Многое постиг за время учёбы, обладал природной прыткостью и острым умом, чтобы достигать желаемого. Тогда закон был на моей стороне, оставалось только заручиться поддержкой убитых горем родственников, потерявших в этом крушении своих любимых. Мне удалось убедить их не довольствоваться суммами выплат по страховке, а подать заявления в суд на авиакомпанию, которой принадлежал тот несчастный самолёт… Я развалил её, разодрал в клочья, как катастрофа мою сестру и всех этих людей, – его челюсть сжимается. – Мне было откровенно наплевать, что и владелец этой авиакомпании тоже погиб вместе с ними. Месье Бонье был бы разочарован, узнав, что двадцатидвухлетний пацан стер с лица земли его детище, завалил судебными исками и разорил. Все последние деньги горе-компании тогда ушли на выплаты компенсаций по решению суда всем родственникам, утратившим своих любимых, так же, как и я.

По моей щеке катится слеза, я не успеваю ее незаметно убрать, она капает на мою блузку, расползаясь черным пятном от туши. Так страшно от того, что он не осознает, что сделал. И вместе с тем моя душа еще больше болит за него. За нас! Он ведь был еще слишком молод, когда все свалилось на него. И та жизнь, которую жестоко прервали. Но ведь он так и не понял, что ничьей вины в том не было. Это воля случая, ужасная катастрофа, унёсшая жизни многих людей. Узнаю другую сторону медали, которая все больше меня убивает.

– Прости, – встаю со стула, – мне необходимо отлучиться.

Он не останавливает меня, а я пытаюсь себя переубедить и поступить правильно. Хоть раз в жизни…

Глава 24 Энтони