Магнолия мадам Бовари

Единственным плюсом ее спонтанного решения было то, что им больше не приходилось таиться. Эрик переехал в ее бунгало, в свободное время они везде появлялись вместе. В его присутствии никто не смел и взгляда лишнего в ее сторону кинуть, не то что гадость сказать! А ночью она пряталась в его объятьях и плакала, хотя он умолял ее успокоиться.

Линн обещала, что больше не будет, и винила во всем разбушевавшиеся гормоны.

– Да что она родит в таких условиях?

– Дьяволенка, конечно! Местные говорят, что в этих местах всяких тайских бесов много, потому что лес и все такое…

– Мозги у тебя есть? Про мутацию лучше почитай!

– У обоих мозгов нет. Научной фантастики пересмотрели! А своего лягушонка она вообще не доносит, вот увидите, – поговаривали за ее спиной.

Гормоны, как же… Это были очень болтливые, наглые «гормоны», работавшие с ней в одном помещении. Как будто им делать нечего! Особенно женщины… они смотрели на нее с нескрываемым и необъяснимым злорадством. Никакой солидарности, об этом и мечтать не приходилось! Возможность унизить ее доставляла им очевидное удовольствие.

– Как думаешь, от кого она залетела?

– Да понятно же от кого! Докторенок этот ее американский рядом крутится все время!

– Да? А я слышала, это Аворио ее оприходовал! Поэтому и позволил оставить ребенка! А хирурга присматривать за ней поставил, чтоб не скинула плод!

– Ой, девочки, что вы несете? Развлекалась она с тайскими мальчиками и переоценила «резинку»! Так бывает! Пускай рожает!

– А я бы поспорил, что она родит живого младенца…

– Поспорь, что она вообще младенца родит, а не личинку!

– Так, чего слова впустую лить? Давайте спорить! Делайте ставки!

И они правда делали ставки. Сначала Линн считала, что это новая форма издевательств над ней, но потом поняла, что они абсолютно серьезны. Они ставили деньги на то, выживет ее ребенок или нет, родится здоровым или изуродованным.

У нее не было сил огрызаться или просто отвечать им. Она терпела молча, только иногда прикрывала рукой живот, словно это могло защитить неродившегося малыша от черной злобы, льющейся на него со всех сторон.

Выносить это давление было не так просто, да еще и при развивающейся беременности. Линн чувствовала себя все хуже, особенно по утрам. Хотелось отдохнуть, спрятаться под легким одеялом и не вылезать оттуда минимум неделю. Однако приходилось преодолевать собственную слабость и идти на работу.

Аворио ведь потребовал, чтобы они выкладывались по полной! Поэтому каждый день девушка доказывала, что она нужна проекту и ее необходимо оставить в живых. Даже если перед глазами все плыло, а только что съеденный завтрак просился обратно.

– Терпи, родная, – повторял Эрик. – Оно того стоит!

В этом Линн не сомневалась. Мысли о том, что ребенок развивается, он уже в некотором смысле с ними, приносили успокоение. Это было ее моральное убежище в окружающем аду.

Однако порой не спасало и оно. В этот день на Линн влияла еще и духота. Эрик был вынужден уйти чуть раньше обычного, она собиралась уже без него. Может, оно и к лучшему… Глядя на свое отражение в зеркале, девушка сомневалась, что он позволил бы ей работать в таком состоянии.

Но до лаборатории она кое-как дошла. Иногда ей приходилось прижиматься всем телом к деревьям или стенам зданий – только чтобы удержаться на ногах. Она даже думала просить выходной, но вроде бы в кондиционированном зале лаборатории ей стало легче.

– Не испорти химикаты. – Профессор смотрел на нее с нескрываемым презрением. – Даже если то, что ты родишь, разобрать на органы, все равно не оплатишь и ампулу! И зачем тебе это надо?

Линн потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что вопрос нериторический. Она привыкла пропускать мимо ушей издевки, а тут от нее явно ждали реакции.

– Что?

– Я был о тебе более высокого мнения. Я понимаю, когда кухарки всякие и уборщицы беременеют и ради мужика живут, но ты-то куда полезла? У тебя могла быть такая карьера…

– У меня будет карьера!

– Это ты сейчас так думаешь. А вот родишь больного ребенка – и вся твоя жизнь будет крутиться вокруг него. И американец твой сбежит! Аворио ему ставку повыше на другом проекте предложит – и все, удрал с цепи твой Ромео! Он-то пока думает, что его ждет милый младенчик с розовыми щечками! Но ведь скоро он увидит… Что на это скажешь?

– Что мне надо работать.

Он очень надеялся ее задеть, и задеть серьезно. Это было видно по его глазам. Но Линн не собиралась доставлять ему такого удовольствия.

Просто работать и не отвлекаться. Только так она спасала себя изо дня в день. Получалось это и сегодня – пока не вернулось утреннее головокружение. Перед глазами все плыло, и девушке пришлось вцепиться в стол обеими руками, чтобы сохранить хоть какое-то ощущение реальности, точку опоры!

Но на этом ничего не закончилось. Сердце то замирало, то начинало биться быстрее, воздуха отчаянно не хватало. Слезы сами собой покатились из глаз, причем больше от страха, чем от боли. Они окончательно лишили ее зрения…