"Магнолия" в весеннюю метель

— Килограмма четыре, не меньше, — определил Клиншкалнс, даже не пытаясь скрыть зависть, которую среди рыболовов принято считать наивысшим признаком успеха. — Моя жена и не поверила бы, что сами поймали, обязательно спросила бы, сколько за нее взяли на рынке.

— Тогда пошабашим и отвезем ей! — обрадовался Березинер возможности закончить операцию побыстрее. — Ничего лучшего нам так или иначе не поймать.

Клиншкалнс не заставил себя упрашивать — и для него рыбалка была скорее общественной нагрузкой, чем удовольствием. Временами у него возникала даже еретическая мысль, что и одному-другому гостю это занятие тоже не доставляло особого наслаждения. Но в последнее время рыбалка и охота прочно вошли в ритуал гостеприимства, такое препровождение времени считалось более утонченным, чем угощение в сауне, и моде покорялись и хозяева, и гости самых разных рангов.

Зато на кухне Клиншкалнса оба они почувствовали себя прекрасно. Жена подполковника ранним утром уехала в Ригу, и они смогли развернуться в просторном помещении по-настоящему. Здесь кухня более походила на поварню старинного деревенского дома, чем современный цех для приготовления пищи, уставленный до тесноты модной мебелью и оснащенный капризными комбайнами, о которых мечтают все нынешние новобрачные. Ножи — и те оказались на диво острыми, и чистка щуки не доставила особых трудностей. Фаршировать ее оба не захотели — это, в конце концов, женское дело. Лучше всего просто поджарить на сковороде.

После второй рюмки оба разоблачились до нижних рубашек, и разговоры сразу же сделались куда непринужденнее, как если бы пиджаки мешали им излить душу.

— Вчера донял меня один столичный журналист, — рассказывал Клиншкалнс. — В этом году наш район посчитали лучшим в республике, и он приехал, чтобы разобраться, как мне удалось этого добиться. Я пробовал ему доказать, что это не моя заслуга — преступники поглупели, и ловить их стало легче. А он решил, что это мое заявление только свидетельствует о таком моем благородном качестве, как скромность. Совсем прижал меня, как говорится, к стене, чтобы я дал ему материал для литературного портрета. Чтобы получился полнокровный образ работника милиции с индивидуальными деталями… Наконец у меня выскочило словечко о коллекции монет, которая у меня хранится, помнишь, еще с тех времен, когда мы занимались аферами нумизматов. Чтобы разобраться в людях получше, я и сам стал тогда собирать… Видел бы ты, как он расцвел, не пожелал даже заметить, что на коробках пыль десятилетней давности. И теперь газета меня прославит как страстного нумизмата, другие полоумные станут мне писать, делиться опытом, предлагать обмен… Ну скажи — разве не безбожное вранье?

— Бывает хуже, — Березинер не пытался изображать сочувствие. — Такова уж судьба положительных героев… Знаешь, почему я не ухожу с кафедры, которая мне, честно говоря, давно надоела? Потому, что больше всего боюсь стать Никому не нужным пенсионером, потому, что не хочу терять связь со студентами, — их общество создает у меня иллюзию молодости…

— М-да, о твоих любовных похождениях до сих пор ходят легенды.

— Очень точное обозначение, потому что на самом деле в них нет ни грамма правды. И именно поэтому я их не опровергаю, к греховодникам все относятся с некоторым восхищением, — хитро усмехнулся Березинер. — Ты ведь тоже не случайно услал жену в Ригу — на случай, если мне взбредет в голову устроить здесь небольшую пирушку, разве не так?

— А чем мы будем заниматься весь день? — вопрос Клиншкалнса прозвучал несколько разочарованно. — Может, съездим в финскую баню, куда собрались твои друзья — отдыхающие?

— С таким же успехом можно было посидеть в бассейне «Магнолии»… Нет, лучше немного поспим здесь, — и Березинер широко зевнул.

* * *

— Предъявите ордер на обыск! — потребовал Приедитис, когда отпер дверь и увидел перед собой Леонида Находко, — Ты, конечно, имеешь полное право подозревать меня и Сашу, но надо соблюдать требования законности.

Это должно было прозвучать шуткой, однако чуткое ухо Находко различило в голосе друга обиженные нотки, и в свою очередь обиделся сам.

— Если бы ты не застал меня на месте преступления, так и умер бы, ни о чем не подозревая, — парировал он. — Моя отмычка следов не оставляет. Никто не мог предвидеть, что тебя вдруг принесет из бара. Забыл достать деньги из чулка, что ли?

— Администраторша предупредила, — растерянно ответил Приедитис, затем усмехнулся. — Наверное, приняла тебя за снежного человека. Что ты бродишь по дому в таком виде, словно собрался штурмовать Эльбрус и установить на его вершине районный вымпел?

— У каждого свои следственные методы, не всем же греться в сауне. Кто-то должен делать и черную работу. Вот я и решил проверить, нельзя ли забраться в номер Кундзиньша снаружи.

— Нашел подходящее время! — Приедитис с нескрываемым интересом оглядел Находко. — Что ж удивительного, что ты сдался на полдороге, я наверняка и до четвертого этажа не добрался бы.

— Да, прогулка была не из легких, — удовлетворенно подтвердил Находко и, посмотрев в окно, театрально вздрогнул.