Магнолия

Ох, не просто было Виктору нырнуть незамеченным в кустарник.

Магнолия из своего убежища видела, как он несколько раз подходил почти к самым воротам, но каждый раз не дойдя останавливался и как бы в задумчивости поворачивал обратно. Она никого не видела, но, наверно, видел он — вдалеке, среди коттеджей. Магнолия начала даже нервничать. А вдруг сейчас ворота откроются и проедет очередная машина? Куда тогда бедному Виктору деваться?

И, кроме того, предвечернее солнце, прорываясь через реденькую яблоневую листву, время от времени ярко вспыхивало на Викторе, радужным переливающимся ореолом обводило объемное изображение повара вокруг его голых плеч.

«Неужто ж никто-никто не видит этого сияния?» — волновалась Магнолия, надеясь в то же время, что никто.

Наконец Виктор улучил-таки момент, юркнул в кусты и через некоторое время оказался рядом с ней, весь исполосованный широкими белыми и тонкими красными царапинами.

— Слушай, — радостно сказал он. — Тут у них такая спортплощадка — ты не представляешь! И брусья, и турники, и кольца — даже батут! Я напрыгался — во! — он гордо провел ребром ладони по шее. — А сейчас — знаешь на чем катался? На таком монорельсе: берешься за такую железную палку, — он сжал перед грудью кулаки, как бы хватаясь за что-то, — а она подвешена на канате к колесику. Это колесико катится по такой извилистой наклонной рельсе, а ты внизу только ножками болтаешь. Ощущение — во! — и он оттопырил большой палец правой руки.

Магнолии было и смешно, и грустно. Сходил на разведку.

— Представляю, как все солдаты там веселились: повар Васильев наконец решил заняться спортом. Слушай, а как же бассейн?

— Та-а, бассейн тот… Я заглянул — там плавают. Я и не стал заходить.

— А утром — плавал?

— Утром — конечно. Там тогда никого не было.

— А разве ты умеешь плавать? Произошла заминка. Виктор потер подбородок и объяснил, тщательно подбирая слова:

— Там… в самом бассейне — как бы еще бассейн. Неглубокий — во… — показал рукой чуть выше пояса. Так я там… ну не совсем плавал… Ну, так — отталкивался ногами от дна и как бы плыл…

— А я знаешь что поняла? — перебила его Магнолия. — Солдаты здесь специально из-за нас. Они нас охраняют. Себя они совсем не охраняют. Сколько я здесь просидела — ни один постовой не прошел. Ни снаружи, ни изнутри… Да и пройти б не смог — здесь кусты, там — рыхлая земля. Понял? Они не нас боятся, а за нас. Что, в самом деле, им от нас охранять: бассейн, батут?

— Ну не скажи, — глубокомысленно наморщил лоб Виктор. — У них там казармы — ну, эти домики деревянные, — так есть такие, что не зайдешь. Часовые у порога стоят. Особенно во-он с того края. Прямо несколько таких охраняемых казарм стоит. Что уж там они такое держат, не знаю, но охраняют…

— Значит, так, — сказала Магнолия. Она уже все продумала, пока сидела и ждала Виктора.

Ты сейчас иди к нам. Домой. Чтобы Юрок не начал нас искать. Спросит про меня — скажи, что мы с тобой поссорились.

— Чего-чего? — удивился Виктор.

— Да. Поссорились. И я ушла в свою комнату. Закрылась и сказала, что на ужин не пойду. И что я не хочу с вами — с вами обоими — разговаривать. Пусть Юрок не думает, что я куда-нибудь делась. Просто, мол, сидит в своей комнате и не разговаривает ни с кем.

— Ага. С тебя станется, — довольно улыбаясь, сказал Виктор. Ему понравилось, как Магнолия придумала.

— А я побуду здесь до темноты. И по темноте уже попытаюсь как-то выбраться.

— Как же ты выберешься? Что-то я не понял ничего!

— Выберусь. По темноте выбраться-то как раз будет, наверно, довольно просто. Сетка ведь не охраняется. Перелезу! А вот как к нам попасть? Даже не знаю. Там же и постовые, и прожектора всю ночь. Надо будет что-то придумать.

— Нет, — сказал Виктор твердо. — Придумывать — так сейчас. И пока не придумаем — не уйду.

— Но тебе ведь нельзя долго задерживаться, — с сомнением сказала Магнолия.

— Юрок заметит? — хмыкнул Виктор.

— Не только. Этот Васильев — он же вечером уходит. Уйдет — тебя тогда могут не пустить. У шлагбаума остановят, скажут: все, смена кончилась, разворачивайся.

— И все равно, — Виктор насупился. — Надо придумывать. Просто надо скорее придумывать.

Они замолчали, исчерпав аргументы. Время уходило безвозвратно.

— Знаешь что, — наконец сказала Магнолия, — я думаю, ночью я по обстановке сориентируюсь и что-нибудь соображу…

— Ну вот, сбила с мысли, — пожаловался Виктор. — Я уже почти что-то придумал. Что-то связанное с тракторами, которые ночью перепахивают полосу… Нет, вру! Про трактора — это я сначала думал. А потом. Вот, значит, слушай. После ужина я уйду в свою комнату, выберусь через окно и буду ждать тебя возле терновника. Там как раз граница двух постов.

Магнолия очень ясно представила это место — терновый куст разросся там в целую низенькую рощицу. Совершенно непролазную. По внешнему виду это напоминало зеленый холм. Или стог сена.

— Ну, выйдешь ты к нему — и что?