Магометрия. Институт благородных чародеек

Вот говорят, что женская логика — загадка. Ерунда, порою она бьется головой о стенку от мужских доводов. Как понять его ответ — «Ты хорошо выглядишь, и это мне не по душе»?

Я барышня упорная, а потому захотела уточнить, когда мы уже вышли на улицу.

— Почему? — задала вопрос без кокетства, которое было бы более чем уместно. Мне хотелось получить честный ответ, а не завуалированный комплимент, за которым так легко спрятать истинные чувства.

Демон, погружавшийся в собственные раздумья, от такого вопроса «в лоб» споткнулся. Внимательно посмотрел мне в глаза, словно ища там подвох. Я была серьезной.

— Давай прогуляемся в парке, — взял передышку рыжий и кивком головы указал на резные ворота. — Разговор будет не из коротких. Я уже понял, что ты не похожа на остальных институток.

На это заявление утвердительно кивнула, и он продолжил:

— И просто так расспросы не прекратишь? — это он уже произнес с затаенной надеждой: а вдруг да и не буду больше развивать эту тему?

Разочаровала его, на этот раз озвучив, дабы сомнений в интерпретации жестов не возникало:

— Прав, не прекращу, — приправила ответ смущенной улыбкой.

Пока мы шли в указанном демоном направлении, решила поговорить не на личные, а на нейтральные темы. Были мы явно в исторической части Парижа: брусчатка под ногами, справа — неспешные воды реки, втиснутой в гранит набережной, как красавица в корсет, силуэт Эйфелевой башни, пиком пронзающей небесную высь.

— А что это за парк? — я почувствовала себя невеждой. Питер я знала, а вот столицу моды — увы.

Повернулась к Лиму. На его лице блуждала грустная улыбка, взгляд же был обращен вперед.

— Это седьмой округ Парижа, если говорить официальным языком. А парк — то самое Марсово поле — зеленый крест на сердце Франции. Именно здесь я семь лет назад приносил присягу. В этом парке, как и в Санкт-Петербурге, есть Чародейский военный корпус — высшая школа, но уже для магически одаренных юношей.

— Именно здесь учился Ник? — спросила и тут же пожалела.

Улыбка сошла стремительной вешней водой, оставив лишь холод и надменность.

— Да, — сухо бросил демон.

Я уже жалела о словах, сорвавшихся помимо воли. Но, увы, даже для скользящей порою нет возможности исправить содеянного.

Закусила губу в нерешительности. Молчаливая пауза затягивалась, а мозг лихорадочно перебирал варианты: что сказать, как перевести разговор с темы, на которую невольно соскользнули.

Посмотрела на прохожих: внимание на нас обращали вполне умеренное, почему-то заглядываясь на грудь Лима, хотя, по мне, рога и хвост были куда как интереснее.

— А как нас видят окружающие?

Демон ответил нехотя, словно понимая, что нужно что-то сказать, чтобы вернуться к прежнему тону.

— Да, мы смотримся… — договорить он не успел.

В эту минуту нам вслед раздался хулиганский свист в стиле: «Какие буфера, красотка! Дай заценить!»

Лим, не сбиваясь с шага, повернул голову и показал парням один из самых интернациональных жестов.

— Опять амулет барахлит, не успел подзарядить, — протянул он озабоченно. — По идее, мы должны выглядеть как клерк средней руки и домохозяйка, но похоже, что-то сбилось в настройках.

Нужно ли говорить, что до ближайшей витрины мы, не сговариваясь, на полусогнутых добрались в рекордные сроки. В стеклянной глади бутика отражалась красотка с грудью в стиле Памелы Андерсон и толстячок-папик в итальянском пиджаке с сигарой в зубах. Причем демон был красоткой, а я…

— Эм… — хотелось сказать куда как больше, но воспитание не позволяло.

Лим лишь пожал плечами и подытожил:

— Надо амулет наполнить, а то этот морок привлекает внимание: чем меньше зарядки, тем более экстравагантный образ он демонстрирует, чтобы носящий почувствовал внимание толпы. Мой же нынешний работает на нас двоих.

Мы пошли дальше (правда, пока витрина не кончилась, я так и выворачивала шею, глядя, как в отражении витрины красотка идет типично мужской, размашистой походочкой).

Любопытство, свойственное всем дочерям Евы, разыгралось не на шутку.

— И это все люди видят лишь такие мороки? И зачем вообще все это нужно? И…

Я не успела договорить, а демонюка уже незнамо чему улыбнулся, вновь озадачив меня сменой настроения.