Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна

— Это такой прием, — сказал Эйзенхорн, изо всех сил стараясь не потерять сознание. Он поднялся на ноги, обнаружил, что не способен твердо стоять, и сел обратно. — Стандартный прием в арсенале ордо. Просто обман разума. Огонь, который сжигает меня, реален.

Им согнул тонкую шею, уставился на циферблат и принялся переводить стрелки.

— Реален? — переспросил он, как будто потеряв интерес к разговору. — Разве? Посмотрите вокруг, посмотрите на комнату. Что тут реального? Это просто такой прием. Обман разума. Призрачный огонь, который должен прожечь все и добраться до правды. Чтобы… Как вы там говорили? Опустошить голову и устранить все барьеры и иллюзии. Страх, уважаемый, делает разум проще.

— Нет, — отрезал Эйзенхорн и глубоко вздохнул. Казалось, что даже то ничтожное количество света, что попадало в комнату, исчезло и в помещении стало еще темнее. — Это все Терзание. Антиген делает свое дело. Это галлюцинации. Сарк разработал модификатор, чтобы подготовить разум. Чтобы искоренить волю. Чтобы промыть…

— Нет, — мягко перебил его Им. — Оно работает не так. Оно не заставляет вас мыслить иначе. Оно заставляет вас думать правильно. Оно сжигает всю психологическую броню, рационализаторство и оправдания, которые человек накопил за свою жизнь, и показывает истину, которая все это время скрывалась внутри. Как и страх, оно упрощает разум.

Эйзенхорн опустил лицо на ладони, опершись локтями на край стола, и сконцентрировался на дыхании, чтобы унять боль.

— Я так устал от людей, которые утверждают, что я пересек какую-то черту, — тихо произнес он. — Это неправда, и эта… эта иллюзия не убедит меня в обратном. Вы — просто старое воспоминание, которое антиген Терзания использует как марионетку, чтобы я оболгал себя.

— Ну конечно. Вы не стали еретиком. И совершенно правильно это отрицаете. И именно эта абсолютная уверенность позволяет вам держаться против всех обвинений. Вы можете сколько угодно твердить, что не стали еретиком. Что бы там ни говорили ваши бывшие хозяева.

Эйзенхорн молча смотрел на старика.

— Настоящая правда, ради которой мы встретились в этой комнате, куда проще, — улыбнулся тот. — Вы сознáетесь мне?

— Я не понимаю, что…

— Тогда я сам все скажу, — заявил Им. — Варп всегда был внутри вас. С самого начала. Он взывал, а вы следовали за ним. Вы носите униформу инквизитора, чтобы приблизиться к нему, и убиваете всех, кто смеет соревноваться с вами за его внимание. Вы не стали еретиком, когда Инквизиция объявила вас таковым. Вы не превратились в еретика за годы, проведенные во мраке. Вы всегда им были.

Им снова улыбнулся Эйзенхорну — шире, чем прежде:

— Вы и сами должны понимать, что все дело в этом. Наверное, у вас бывает множество дел наподобие вашего. Вы сами пришли сюда. И знаете, что происходит в этой комнате. Вы всегда были еретиком, Грегор Эйзенхорн. Вам просто не хватало честности, чтобы осознать этот факт. Теперь вы знаете. Барьеры рухнули. Страх сделал ваш разум проще. Вы не можете притворяться.

— Нет! — отрезал Эйзенхорн, поднимаясь на ноги.

— Ну полно вам, не надо мне угрожать, — покачал головой Им. Он закончил переводить часы и закрыл циферблат. — Я мертв уже двести лет как. А вы, вы никогда и не жили. Вы не бродите во мраке. Вы и есть мрак. Для вас всегда было слишком поздно поворачивать назад. Это в вашей крови, этот огонь никогда не погаснет. Нужно это принять. Так вы говорили мне и сотням тысяч мне подобных. Примите свои грехи, и станет легче. Ноша спадет с плеч. Примите это. Варп — ваш единственный друг, и он ждет уже давно.

Эйзенхорн почувствовал, как пламя становится сильнее, вгрызаясь в плоть с новой силой.

— Это все обман, — упорствовал он. — Лихорадочный бред.

— Нет, — ответил Им. — Это истина, которую всегда больно признать. Покончите со своими муками, уважаемый. Примите себя тем, кто вы есть. Тем, кем были всегда. То, что придет на смену краткой вспышке боли… так прекрасно!

Эйзенхорн покачал головой. Огонь глодал его кости.

— Вы продолжаете считать варп своим врагом, — сказал Им. — Но это единственное, что по-настоящему реально. Единственная константа. Единственный друг. Цивилизации возвышаются и умирают. Империумы появляются и исчезают. А варп — остается. Склонитесь и позвольте ему забрать себя. Вы же всегда этого хотели.

Дверь с грохотом распахнулась.

— Сколько ты еще собираешься здесь торчать, Грегор? — спросил Тит Эндор. — У меня есть кое-какие планы.

Им фыркнул и посмотрел на часы.

— Ну наконец-то, — пробормотал он, — Мне уже начало надоедать все это.

Эндор вытащил короткоствольный автопистолет и выпустил четыре пули в старика. Им отлетел в камин и рассыпался на сотню тысяч глиняных черепков.

— Пойдем, — позвал Эндор, широко улыбаясь. — У нас еще есть время на побег. Всегда есть время на побег.

Он схватил Эйзенхорна за руку и потащил его из темной комнаты.

— Ты обожжешься, — сказал инквизитор, глядя на руку Эндора.

— Чего ни сделаешь для друга! — рассмеялся Тит. — Мы с тобой через всякое прошли. Ты же знаешь, что я всегда приду, если тебе нужна будет помощь.

— Даже из-за порога смерти?