Магриб

Она была глубиной футов десять и загажена, как хлев, не чищенный годами. Тут могла поместиться сотня человек, но, кроме истоптанного пола, осклизлых стен да куч дерьма и каких-то отбросов, Серов ничего не разглядел. Зиндан был пуст, как курятник, в котором пировали лисы и хорьки.

Раздался тихий топот, и во двор вошли Мортимер и Деласкес с маленьким караваном мулов. Мартин приблизился к яме, заглянул в нее и произнес:

– Пусто! Помнится, аль Рахман говорил, что многие пленники Карамана были проданы зимой. А еще…

– Еще он сказал, что самый ценный товар – в башне. – Серов повернулся к высокому строению, где не было ни окон, ни бойниц, только массивная дверь с огромным замком. – Открой, Боб. Должно быть, наши в этом склепе.

Хрипатый принялся возиться с замком. Пятеро корсаров, разобрав привезенные мулами тесаки и мушкеты, столпились за его спиной. Серов, поджав губы, хмуро поглядывал на них – его одолевали невеселые мысли.

Яма для простых невольников, для тех, кого отправят на Бадестан, башня – для дорогой добычи, для знатных персон, ожидающих выкупа, думал он. Вроде морским разбойникам с Карибов сидеть там не по чину! Может, Стур что-то наплел Одноухому? Что люди его – все, как есть, – графы да маркизы, а сам он – персидский принц? Но Караман не идиот, чтобы такому поверить! Ни Хенк, ни Тиррел, ни другие на графов не похожи, да и взяли их не в королевских покоях, а на обычном корабле…

Хрипатый Боб справился с замком и распахнул дверь.

– Вперред, паррни! Все обыскать! Где тут наши висельники? Стурр, якоррь тебе в бок, отзовись!

Чей-то слабый зов послышался в ответ. Шесть корсаров исчезли в башне, двигаясь бесшумно, как огромные коты. Мортимер взглянул на Серова, дождался его кивка и ринулся следом за боцманом. В ворота проскользнул Брюс Кук, его руки и кожаная безрукавка были запачканы кровью.

– Нашли Стура, капитан?

– Пока нет. Яма пуста, проверяем башню. Что у тебя?

Кук потер ладонь о ладонь.

– Псы были здоровые. Кровищи в каждом, что в быке! Дозорных, что бродили по саду, тоже успокоили.

– Где твои люди?

– За кустами у входа в дом. Вход один – арка и деревянная решетка, прикладом можно выбить. Больше ни дверей, ни окон… Никому не выбраться, если только с крыши не прыгнуть. Так что мы…

– Подожди, – прервал его Серов. – Кажется, Боб кого-то нашел. Стура?

Он поднял горящий факел и направился к башне. Хрипатый и Эрик вели высокого тощего мужчину, но это был не Стур и не корсар из ватаги Тиррела. У незнакомца были вырваны ноздри, обе щеки исполосованы шрамами, на голове, среди темных волос, зияли розовые проплешины, на шее виднелся явный след ожога. Но в его изуродованном лице было нечто такое, что не поддавалось ни ножу, ни огню – некое гордое благородство, несокрушимое, точно горы Атласа. Он шел прихрамывая, и сквозь дыры когда-то богатого камзола и шелковых штанов просвечивала мертвенно бледная кожа. Должно быть, сидит в башне не первый год, подумал Серов.

Человек сделал жест, будто снимая шляпу, выставил вперед ногу в драном сапоге и поклонился.

– Родриго де Болеа, граф Арада, маркиз Монтаньяна. С кем имею честь?

Он говорил на изысканном французском; видимо, сообразил, что его освободители – не испанцы.

– Андре де Серра, предводитель вольных мореходов, – представился Серов. – Мой помощник Уот Стур и другие люди в плену у Карамана. Что вам известно об их судьбе?

– Ровным счетом ничего, дон Серра. Я заточен в этой башне уже шесть лет, и все эти годы не видел иных человеческих лиц, нежели физиономии моих тюремщиков. – Арада запрокинул голову и глубоко вздохнул. – Звезд не видел тоже… А они так прекрасны! Воистину лучшее творение Божье!

– Крроме этого испанца в башне никого, – с мрачным видом сообщил Хрипатый. – Нужно наведаться к Карраману, капитан.

– Мы двинемся через минуту, – сказал Серов, рассматривая пленника. – Кажется, вы в бедственном положении, граф. По какой причине?

Испанец усмехнулся. Усмешка на его лице казалась страшной.

– Причина вечная, любезный капитан, – безденежье. Я отплыл в Перу, дабы обрести состояние, а очутился здесь, и выкуп мне назначили в несколько тысяч дукатов. Хоть я маркиз и граф, но наша семья небогата. Возможно, братья и сестры собрали бы нужную сумму, но после остались бы нищими. Было бы безнравственно требовать с них деньги. И я не требовал, хотя меня к тому понуждали.

Арада коснулся руками носа и щек, и Серов заметил обрубки пальцев. Острое чувство жалости пронзило его; казалось, он встретил живого Мигеля Сервантеса или, по крайней мере, славного рыцаря дон Кихота, плененного сарацинами. Его кулаки непроизвольно сжались.

– Вместе с моряками Караман похитил мою супругу. Вы слышали о ней, граф? Она ожидает ребенка… совсем молодая женщина, синеглазая, светловолосая… Ваши тюремщики что-нибудь говорили?

– К сожалению, я не владею их языком, дон Серра. – Секунда молчания, затем: – Я вам сочувствую, капитан. Могу быть чем-то полезен? Располагайте мной.

– Я отправляюсь к Караману. Вы готовы сражаться, граф?

Арада вытянул руки с остатками пальцев.