Майада. Дочь Ирака

Женщины-тени плакали вместе с Сарой — молодой, незамужней, беззащитной, испуганной ни в чем не повинной девушкой. Их плач превратился в общий душераздирающий стон, способный пробудить жалость в самом жестоком сердце.

Самара первой взяла себя в руки и велела женщинам-теням отнести Сару на нары. Они прикрыли ее легким одеялом, а затем стали по очереди протирать ей лицо и голову влажной тряпкой.

— Поистине, это самая печальная история в мире, — призналась Самара Майаде.

Сара мало говорила с тех пор, как арестовали Майаду, и она почти ничего не знала ни об истории ее семьи, ни о том, почему девушка оказалась в тюрьме.

— Как она сюда попала, ведь она так молода? — тихо спросила Майада.

— Сара родилась в обычной семье. Ее отец умер, когда ей было всего восемь лет, но мать получила хорошее образование и работала инженером. Она посвятила свою жизнь дочери и младшим братьям Сары, Хади и Аделю, отказавшись выйти замуж во второй раз.

После развода и эмиграции матери Майада осталась с детьми одна. Они с Фей и Али часто шутливо называли себя «тремя мушкетерами». Поэтому она прекрасно понимала, какие близкие отношения связывали мать Сары и ее детей.

Самара продолжила рассказ:

— Мать пожертвовала всем. Она мечтала, что дети добьются успехов. После смерти мужа ей достался земельный надел, и она сказала, что когда дети закончат учиться, она продаст его и разделит деньги, чтобы они могли начать собственное дело.

Затем разразилась беда. В прошлом году Сара училась на последнем курсе фармакологического института и мечтала открыть аптеку. Братья поступили на медицинский факультет. Но однажды Хади прибежал домой один, без брата. Со слезами на глазах он сообщил родным, что в университет приходили полицейские и забрали Аделя. Сотрудники тайной полиции сказали, что Аделя забирают на допрос и через пару часов он вернется. Адель был доверчивым парнем, поэтому попросил Хади не беспокоиться. Он уверял, что придет домой к ужину. Хади более цинично смотрел на мир и не поверил полицейским. Он начал кричать на полицейских, требуя немедленно освободить брата. Один из мужчин с силой схватил его, чуть не сломав руку, и бешено прошипел: «Не лезь не в свое дело, сын проститутки, не то я тебе покажу!»

Несколько дней превратились в настоящий кошмар. Родственники искали Аделя во всех тюрьмах, но так и не нашли.

Однажды поздно вечером в дом вломилась тайная полиция. Они оттолкнули Хади и вошли, приказав Саре и матери уйти на кухню. Когда они услышали громкий стук и звуки ударов, то выбежали оттуда и увидели, что трое полицейских поспешно уходят.

Они побежали в комнату Хади. Она была разгромлена, как будто они что-то искали. А у стены лежал мертвый Хади. Сара и ее мать чуть с ума не сошли от горя. Оба мальчика умерли в течение недели.

Семь дней они, как положено, оплакивали их. Сара боялась выходить из дома и посещать колледж, хотя мать настаивала на этом. Бедную девушку мучили кошмары, в которых убийцы братьев разыскивали и ее.

Поддавшись на уговоры матери, Сара вернулась в колледж. Разумеется, кошмары превратились в реальность. Через неделю те самые мужчины пришли за ней. Они не дали Саре позвонить матери. Ее арестовали, привезли сюда, в Баладият, и с тех пор постоянно пытают. На допросе она узнала, что какой-то доносчик обвинил Аделя в том, что он состоит в тайной организации, которая замышляет убить Саддама. Следователи думают, что Сара знает имена других заговорщиков. Но, само собой, никакой организации не существовало.

Видимо, Сара прислушивалась к словам Самары, потому что ее рыдания стали просто невыносимыми.

— Юма! Ябба! Пожалуйста, помогите своей дочери, — плакала она. — Я не выдержу! Я не выдержу!

В разговор вмешалась Муна, напомнив им о женщине-тени, чья судьба оставалась им неизвестной.

— Я беспокоюсь о Сафане. Ее нет слишком долго.

— Теперь двери в камере 52 не закрываются, — заметила Самара, горестно взглянув на Майаду.

Рыдания Сары наполнили камеру. Женщины-тени столпились вокруг нее — кто-то держал ее за руку, кто-то тихо всхлипывал.

Майада сидела и смотрела на потолок, молясь о том, чтобы вновь оказаться дома и слушать тихое дыхание спящих Фей и Али.

Глава девятая. Чириканье кабаджа

Приблизительно через час женщины-тени встревоженно подняли головы: дверь в камеру распахнулась и невидимая рука втолкнула Сафану. И хотя она вошла в камеру самостоятельно, это была уже не та Сафана, которую они видели утром. Она нетвердо сделала два или три шажка и схватилась за стену, чтобы не упасть. Платок у нее на голове сбился, полы абайи разлетелись. Страдания, выпавшие на ее долю сегодня, состарили юное лицо: упругие щеки обвисли, покрылись пятнами и раскраснелись. Она страшно сгорбилась, как будто во время допроса ей переломили позвоночник. Безумные, налитые кровью глаза оглядывали камеру.

Муна подбежала к ней, протягивая руки. Она обхватила ее за плечи и выкрикнула:

— Сафана! С тобой все в порядке?