Маяк

Капитан нахмурился и, махнув рукой,  засеменил короткими пухлыми ножками вдоль скользкой палубы, крепко ухватившись за леер, чтобы не упасть и не проломить своей головой подгнившие и за много лет разбухшие и покрывшиеся тёмными пятнами доски.

***

– Сеньор Уильямс, мы уже подходим к берегу, – капитан Тьягу посмотрел на своего единственного пассажира, который лежал на жёсткой металлической койке, противно поскрипывавшей при каждом волнения катера. Его глаза были закрыты, а грудь, спрятанная под грязным темно-зеленым колючим одеялом, медленно поднималась и опускалась в такт с его спокойным дыханием.

– Чёрт, – негромко выругался капитан Тьягу. Он подошёл к Жозе и легонько дотронулся до его плеча. – Сеньор Уильямс, мы уже почти на месте.

Жозе открыл глаза и посмотрел на мясистое лицо капитана, повисшее прямо у него над головой. Он медленно стянул с себя одеяло, пропитанное запахом солярки, и, усевшись на койке, принялся натягивать свои чёрные ботинки, которые, хоть и были сделаны специально на заказ, за длительное время постоянной носки в весьма суровых условиях приняли вид не совсем презентабельный. Впрочем, от них этого и не требовалось. Защищать ноги от влаги и холода – это была их единственная задача, с которой они до сих пор отлично справлялись.

– Который час, капитан Тьягу? – спросил Жозе, завязывая шнурок на правом ботинке.

– Половина шестого, сеньор. Ночью была страшная буря. Я такого шторма уже лет пять не видел!

– Правда? Что-то ничего не припомню, должно быть, я сразу уснул.

Капитан снял фуражку и провел рукой по своим редеющим волосам.

– Да, сеньор. До сих пор боюсь вспоминать. Иной раз мне казалось, что очередная волна опрокинет мою "Бониту" или швырнет её прямо на скалы. Но, слава Господу, мои молитвы были услышаны, и мы пережили эту ужасную ночь.

Жозе встал с кровати и быстро натянул поверх своего старого светло-коричневого твидового пиджака чёрный дождевик. Влажная ткань отдавала неприятным холодом. Он слегка поежился и направился к стоявшему в дальнем углу чемодану.

– Может быть, вам нужна помощь, сеньор Уильямс? – спросил капитан,  наблюдая за приготовлениями Жозе.

– Нет, спасибо, капитан. Через сколько прибудем к острову?

– Не дольше чем через двадцать минут, сеньор.

Жозе ничего ему не ответил, продолжая энергично перебирать аккуратно уложенные в чемодан вещи.

Капитан погладил свой выпирающий живот и направился к двери.

– Ладно, я буду в рубке, сеньор Уильямс. Нужно продолжать контролировать курс, чтобы не налететь на эти чёртовы скалы, которых тут полно.

– Да, разумеется. Я тоже скоро поднимусь, – отозвался Жозе.

Он откинул в сторону темно-красный свитер и запустил руку в открывшееся углубление. Его пальцы нащупали хрустящую глянцевую обертку. Он обхватил небольшую коробочку двумя пальцами и достал её из-под кучи других вещей. В его руке блеснула новенькая упаковка сигарет. Он облегчённо выдохнул и, удалив обёртку, достал тонкую темно-коричневую сигарету. Аккуратно зажимая её своими зубами, он поднял с пола потрепанный чемодан и покатит его к выходу.

Утро оказалось морозным. Все вокруг было затянуто прозрачной дымкой. Мелкая противная морось срывалась с темно-серого неба, затянутого грозными тучами. Ледяной ветер создавал рябь на зелено-черной поверхности воды. Металлические поручни и стенки катера были настолько холодными, что каждое соприкосновение с ними пробивало Жозе лёгкой дрожью. Он оставил свой чемодан в капитанской рубке и направился на палубу, чтобы покурить.

Остров находился уже всего в полумиле от катера. Темно-коричневая, почти чёрная каменная громада, на которой ничего не росло, казалось, идеально вписывалась в этот зловещий морской пейзаж. Единственная постройка на острове – грязно-белый маяк, наполовину окутанный призрачным туманом, была расположена на юго-западе, в самой высокой его точке. Жозе безучастно уставился на тридцатиметровую отвесную скалу, под которой, разбиваясь о покрытые слизью камни, пенились темно-зеленые волны. Ему предстояло провести здесь полгода в качестве смотрителя маяка. Жалованье на период работы предлагалось весьма скромное, но всё лучше, чем второй месяц сидеть без денег. К тому же ему хотелось на некоторое время убраться подальше от всего мира. Погрузиться в тишину и покой. Наконец закончить роман, начатый два года назад, и избавиться от давящего чувства беспомощности, которое он испытывал последние два месяца с момента их с Эльзой развода.