Маяк

– Торт. – не потратив на раздумья и секунды, ответил Ю Зуф. – Помню, когда мы ложились с пустыми желудками, кто-нибудь из моих братьев или сестер обязательно принимался рассказывать об этом торте. Не знаю, зачем. Так кажется мы только еще больше раззадоривали свои животы. И вот лежим мы все на полу большой кучей в темноте и слушаем рассказы о торте под нестройное урчание пустых животов и обливаемся слюной. А как по-твоему, Ирвин Ци, правда такой торт существует?

– Конечно. – уверенно ответил Ирвин, хотя по правде он не только не знал ничего об этом торте, но и не задумывался никогда. Он никогда в жизни не испытывал голода. Ему пришлось постараться поглубже спрятать от Ю Зуфа мысли о том, что он совершенно не смыслит в тортах.

– Ирвин Ци, если мы не успеем на ближайшую церемонию, пообещай мне, что обязательно побываешь на следующей.

– Все же я хотел бы разделить это удовольствие с тобой. – Ирвин мягко улыбнулся.

– Благодарю, Ирвин Ци. – засмущался Ю Зуф. – Тогда нам стоит поторопиться, еще лет 50 или 75 я продержусь. Но точно не больше 100.

– Тогда поторопимся. Позволь мне положиться на твой опыт. Ты, в отличие от меня, уже путешествовал. Куда бы ты посоветовал направиться в самый первый раз?

– В столицу.

– Говорят, там одни распутницы и бестии. Ты там бывал?

– О, да. – закивал Ю Зуф. – Я бывал.

– Правда там одни бестии?

– Я не замечал. – покраснел Ю Зуф.

– На что ты смотрел?

Ю Зуф еще больше покраснел и не нашелся, что ответить.

– Пожалуй, оставим столицу на десерт. – сказал Ирвин. – Куда бы ты еще хотел попасть, кроме столицы?

– Мой предыдущий господин дал мне еще одну карту. Это непростая карта. Он сам ее составил. Он был известным путешественником – собирателем мифов, но давно осел в доме и никуда больше не выбирается. Мой господин дал мне ее как раз на такой случай, если вдруг жених из маави не сможет сразу определиться с целью. На этой карте обозначен «путь удовольствий»

– Путь удовольствий? Звучит заманчиво. – сказал Ирвин. – Куда же она нас позовет?

– Не могу пока сказать. Нам придется остановиться. – сказал Ю Зуф. –Дело в том, что сама по себе это обычная карта. Надо знать секрет. Мой господин не хотел портить ее подписями, но и не запечатлеть свое путешествие не смог. Поэтому путь обозначен бесцветными чернилами. Чтобы их проявить, нужен специальный карандаш. Он делается из минералов, что осколками можно найти на воздушных островах. У меня есть только маленький осколок. Остальное у моего господина закончилось. Этого осколка хватит, чтобы проявить пару мест, а остальное придется искать по островам самостоятельно.

Ю Зуф повел своего ариона вперед, слегка обгоняя Ирвина, и немного левее, попутно размышляя о том, что дочери поваров, возможно, совершенно не умеют готовить, потому что им не приходится этим заниматься. Но потом возражал сам себе, что, может, они наоборот искусные мастерицы, так как все время учатся у своих отцов. Ирвин в пол-уха слушал рассказы Ю Зуфа, потому что задумался о сестре Инге, которая уже потеряла одного старшего брата и теперь не хотела расставаться с ним, Ирвином. И даже обижалась, что он не мог отменить всех этих глупых церемоний.

Он пристегнул ремни, предназначенные для того, чтобы наездник не выпал из седла в полете, и вскоре задремал. Ю Зуф, заметив, что Ирвин уснул, притих и тоже пристегнулся, восхитившись изяществом выделки кожи ремней.

Сон Инге

В это время уже довольно далеко от них, дома, на острове Черепахи тревожным сном спала Инге. Сначала в ее сне показался повар, тот самый, приглашенный повар, с синей кожей, большими ушами и изуродованными, слишком короткими и искривлённым ногами – румус, как принято их здесь называть. На острове Черепахи находится место всем, от кого отворачивается каждый на великой Маа. Синий румус выпекал в ее сне блины. Один такой блин, здоровенный и румяный упал на пол, от чего она испугалась и резко дернулась во сне. Потом ей грезились великаны, о которых утром рассказывала Тата – старушка-знахарка.

Тата – бабушка Инге и Ирвина по материнской линии. Мягкая и теплая, в отличии от Эзры, она собирала перед сном всех детей маави и рассказывала сказки. Но когда все дети засыпали, она уводила Инге в свою каморку и там, уже только ей одной, рассказывала настоящие мифы о жизни на великой Маа, о Деусе и Эве, о том, как они создали камень, а потом поссорились и много еще о чем.