Маяк

— Но это не очень порядочно, Руперт, — возразила Эмили. — Как в столичной полиции узнали, что Оливер умер? Очевидно, вы им позвонили? А почему не в управление полиции Девона и Корнуолла?

— А потому, Эмили, что по имеющейся у меня инструкции я обязан позвонить по определенному номеру телефона в Лондоне, если на острове случится что-либо, неприятно выходящее из ряда вон. Насколько я себе представляю, такова принятая здесь процедура.

— Да, но что это за номер? Чей это номер?

— Мне не сообщили чей. По инструкции я обязан доложить, без дальнейших разговоров. Прошу прощения, Эмили, но это согласуется с давно установившимся порядком действий, и я не собираюсь этот порядок нарушать. Я его не нарушил.

— Давно установившийся порядок? Впервые о таком слышу.

— Вероятно, потому, что ни одной кризисной ситуации такого значения раньше не возникало. Это совершенно разумная процедура. Вам лучше других известно, какие высокие гости иногда отдыхают на нашем острове. А принятая процедура имеет целью справиться с выходящей из ряда вон ситуацией эффективно, быстро и с максимальной осмотрительностью.

— Скорее всего Дэлглиш захочет допросить нас всех вместе, — сказала Эмили. — Я имею в виду всех — и сотрудников, и гостей.

— Понятия не имею, — ответил Мэйкрофт. — Наверное, сначала всех вместе, а потом, позднее, я думаю, и каждого по отдельности. Я уже связался с сотрудниками и договорился, чтобы все были здесь, в Кум-Хаусе. Это мне показалось целесообразным. Лучше всего будет воспользоваться библиотекой. И конечно, коммандеру надо будет допросить и гостей. Я не хотел тревожить Миранду Оливер, и она с Деннисом Тремлеттом сейчас у себя, в Перегрин-коттедже. Она ясно дала понять, что хочет побыть одна.

— Для Тремлетта, по-видимому, сделано исключение, — заметила Эмили. — Кстати, как Миранда приняла эту новость? Я полагаю, это вы с Гаем сообщили ей о смерти отца? Вы — как самый главный на Куме, а Гай — на случай какой-нибудь естественной реакции на шок. Очень разумно.

Мэйкрофту показалось, что в ее тоне слышатся иронические нотки. Он взглянул на Стейвли, но ответной реакции не получил.

— Да, — сказал он. — Мы пошли туда вместе. Это оказалось не так тяжело, как я опасался. Миранда, конечно, была потрясена, но нервного срыва не произошло. Она оставалась совершенно спокойной — стоически спокойной. На Тремлетта наше сообщение подействовало гораздо сильнее. Он взял себя в руки, но выглядел совершенно раздавленным. Я боялся, что он в обморок упадет.

— Он был ужасно испуган, — тихо сказал Стейвли.

А Мэйкрофт продолжал:

— Я заметил там одну довольно странную вещь. На мой взгляд, похоже было, что сегодня утром Оливер что-то сжег, перед тем как ушел из дома. В камине в гостиной была куча пепла и почерневшие остатки бумаги.

— А Миранда или Тремлетт что-нибудь по этому поводу сказали? — спросила Эмили. — Или вы им?

— Нет. Время казалось не очень подходящим для этого, тем более что сами они ничего не сказали.

— Очень сомневаюсь, что полицейские позволят им быть такими молчаливыми, — отреагировала на это Эмили.

Гай Стейвли молчал. Через несколько секунд Мэйкрофт снова заговорил, обращаясь к Эмили:

— Мисс Оливер настаивала на том, чтобы увидеть мертвого отца. Я попытался ее разубедить, но понимал, что не имею права запретить ей это. Мы втроем пошли в изолятор. Гай отогнул простыню так, чтобы видно было лицо до самого подбородка, но не была видна полоса от веревки. Мисс Оливер настояла, чтобы он отогнул простыню еще дальше. Она пристально разглядывала следы на шее, потом сказала: «Благодарю вас», и отвернулась. К отцу она не прикоснулась. Гай закрыл его простыней, и мы ушли.

— Полицейские могут счесть, что вам следовало проявить большую твердость, — заметила Эмили.

— Несомненно. Они обладают не только авторитетом, но и властью, которой у меня нет. Я согласен, что было бы лучше, если бы я сумел ее отговорить, но не вижу, как я мог бы это сделать. Он выглядел… Впрочем, вы знаете, как он выглядел, Эмили. Вы же видели.

— Только мельком, слава Богу. Что мне хотелось бы от вас услышать, Руперт, так это совет, как отвечать на расспросы. Вполне очевидно, что мы будем говорить правду. Но всю ли? Например, если коммандер спросит, искренне ли Миранда горюет об отце, что мы должны отвечать?

Тут Мэйкрофт почувствовал себя на гораздо более твердой почве.

— Мы не можем отвечать за других. Он обязательно с ней встретится. И сможет вынести собственное суждение — он же детектив.

А Эмили сказала: