Маяк Фишера

Она берет мое лицо в свои мягкие и заботливые руки, и я прижимаю свой лоб к ее. Я слабею перед ней, и с этим я ничего не могу поделать. Мне необходимо хотя бы вздохнуть с ней вместе в последний раз. Мне необходимо почувствовать ее, прижавшуюся ко мне, помня почему и зачем я делаю все эти ужасные вещи с ней. Мне необходимо, чтобы она ушла. Мне необходимо, чтобы она возненавидела меня настолько, чтобы смогла уйти, только тогда она сможет быть в безопасности. Я сделаю все, чтобы сберечь ее. Каждое слово, которое я произношу все больше и больше убивает меня, пока я не вижу, что в ней не осталось ничего, кроме пустой оболочки. Она скользит руками под мою рубашку, и я моментально становлюсь твердым. Ее рот прокладывают дорожку вниз по моей шее, и я хочу зарычать от страстного желания, когда ее зубы слегка прикусывают мою кожу. Я нуждаюсь в ней. Я люблю ее.

Но я не могу оставить ее или это доведет меня до убийства.

— Я предпочитаю женщин с немного большим опытом...

На самом деле, я не имею в виду это. Я совершенно не имею ввиду ничего подобного. Потому что я прекрасно знаю, что я единственный мужчина, который был внутри тебя и это заставляет меня чувствовать себя черт побери королем и самым счастливым мужчиной на свете. Прости, я люблю тебя, пожалуйста, прости меня.

Она говорит мне, что я добился своего и теперь она ненавидит меня, да осталась только пустая оболочка, которая рассыпается на куски, и я знаю, что уже ничего не нельзя изменить.

— Мне не становится лучше, когда я прихожу домой, к тебе... я ненавижу эту жизнь...

Я вру! Каждое слово — ложь. Мне нравится, как мы живем, и я бы не за что на свете не изменил ничего. Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.

Я хватаю чемоданы с постели и выбрасываю их на пол в коридор, пока не передумал. Я прохожу мимо нее, не сказав ни единого слова, несмотря на то, что я безумно хочу заключить ее в свои объятия, и умолять не покидать меня. Но теперь уже слишком поздно. Глядя на ее опустошенное лицо, всю ложь, которую я ей сказал, все те ужасные вещи, играя на ее неуверенности в себе, заставят ее теперь ненавидеть меня... теперь все сработало. Сработало так, как я и хотел. Сработало настолько хорошо, что я знаю, теперь у меня не будет не единой надежды, чтобы она простила меня когда-нибудь.

Я не заслуживаю ее прощения. Я никогда не заслуживал ее с самого начала, так что теперь она сможет стать свободной, находиться в безопасности и обрести свое счастье, совершенно не беспокоясь о разрушенном мужчине, за которого она вышла замуж, и которого уже никогда невозможно починить.

Глава 14

Фишер

Сегодняшний день

— И как ты ощущаешь себя, являясь притчей во языцех? Снова? Господи, ты просто Мистер Популярность, — со смехом спрашивает Бобби, в тот момент, когда я помогаю ему промывать редуктор в воде.

Бобби обеспечивает работу сноркелинг и подводного плавания в домике на берегу в течение всего летнего сезона, а также сдает в аренду гольф-кары и велосипеды, все это бизнес его родителей, но он лихо управляется с ним, и можно сказать, что процветает, потому что ему не приходится даже работать в течение зимних месяцев. Одно из преимуществ нашей дружбы заключается в том, что я смогу заняться дайвингом в любое время, когда захочу, но пока я помогаю ему промывать редукторы. Бобби и я отправились на раннее утреннее погружение прежде, чем все туристы проснутся, и дайвинг был хороший способ для меня прочистить мою голову. Нет ничего лучше, как побыть в одиночестве, глубоко на дне океана, в окружении рыб и кораллов, когда не слышно никаких звуков, кроме звука твоего собственного дыхания, и в этой потрясающей тишине можно подумать о многих вещах.

— Это не моя вина, что всем в этом городе нечем больше заняться, — жалуюсь я, укладывая все чистые редукторы в ведра и таща их обратно к домику для следующего дайвинг-тура.

— Это правда, здесь было довольно-таки скучно, пока тебя не было, — признается Бобби.

Его телефон издает звук о входящей смски, и он вынимает его из накладного кармана шорт, улыбаясь и посмеиваясь, глядя на экран.

— Кто это? — спрашиваю я, кивая на телефон.

Он виновато смотрит на меня, у него исчезает улыбка с лица, быстро засовывая телефон обратно в карман.

— Никто, ничего, ничего особенного, — отвечает он быстро.

— Правда? Не похоже на «ничего». Ты хихикал, как маленькая девчонка, — шучу я, пока мы идем по пляжу.

— Я не хихикал. Я никогда не хихикаю. Отвали, — ворчит он, ставя ведро на прилавок в домике.