Маяк на далеком острове; Болид; Малые и неоконченные произведения; Драматические произведения

Надо было слышать, с каким воодушевлением говорил Васкес. Однако его пыл не нашел отклика в душе спутника. Фелипе с некоторым опасением думал о долгих неделях, которые предстояло провести на пустынном острове без возможности общения с себе подобными вплоть до того дня, когда придет смена. Однако Васкес был совершенно уверен в сказанном.

И в заключение старый моряк добавил:

— Видишь ли, мой мальчик, за сорок лет я избороздил все моря Нового и Старого Света в качестве юнги, новичка[12], матроса и боцмана, А теперь, когда пришло время выходить в отставку, я не мог желать лучшего, чем стать смотрителем маяка — и какого! Маяка на краю Света!

Действительно, до чего же подходящим было подобное название для затерянного острова на краю обитаемой и необитаемой земли.

— Скажи мне, Фелипе, — продолжал Васкес, выбивая потухшую трубку о ладонь, — в котором часу ты сменишь Мориса?

— В десять часов. И до двух ночи…

— Хорошо. А после тебя я буду нести вахту до рассвета.

— Договорились, Васкес. А сейчас будет разумнее, если мы отправимся спать.

— По койкам, Фелипе, по койкам!

Смотрители поднялись к изгороди, окружающей маяк, и вошли в жилище, плотно затворив дверь.

Ночь выдалась спокойная. Перед рассветом Васкес погасил прожектор.

Как правило, в Тихом океане, особенно возле американских и азиатских берегов, приливы незначительны. А в Атлантике, наоборот, так сильны, что явственно ощущаются вплоть до самых удаленных краев Магеллании[13].

В тот день утренний отлив начинался в шесть часов. Для того чтобы им воспользоваться, сторожевому кораблю пришлось бы отплыть на самом рассвете. Однако приготовления еще не были полностью закончены, и капитан решил выйти из бухты Эль-Гор на закате.

«Санта-Фе», корабль военно-морского флота Аргентинской Республики, водоизмещением в двести тонн, мощностью в сто шестьдесят лошадиных сил, имея пятьдесят человек команды, включая капитана и его помощника, использовался для охраны побережья от устья Рио-де-Ла-Плата до пролива Ле-Мер в Атлантическом океане. В ту эпоху инженерный гений еще не создал быстроходных судов, крейсеров, миноносцев и прочее. И хотя машины «Санта-Фе» не позволяли развивать скорость, превышавшую девять миль в час, она была вполне достаточной для береговой полиции Патагонии и Огненной Земли, где плавали лишь небольшие рыбацкие суда.

В тот год сторожевик получил задание проследить за ходом строительства маяка, возводимого аргентинским правительством на острове Эстадос у входа в пролив Ле-Мер. Корабль перевозил рабочих, а также материалы, необходимые для успешного воплощения в жизнь проекта талантливого инженера из Буэнос-Айреса.

Примерно три недели «Санта-Фе» стоял на якоре в глубине бухть! Эль-Гор. Выгрузив запас провианта на четыре месяца и убедившись, что смотрители нового маяка ни в чем не будут нуждаться, капитан Лафайате собрался увозить строителей. И, если бы некоторые непредвиденные обстоятельства не отсрочили окончание работ, «Санта-Фе» уже месяц тому назад вернулся бы в порт приписки.

На протяжении всей морской стоянки капитану не приходилось ничего опасаться в бухте, хорошо укрытой от северных, южных и западных ветров. Неприятности могли доставить только бури, налетавшие со стороны открытого океана. Но в начале летнего сезона можно было надеяться, что лишь мимолетные возмущения затронут Магеллановы края.

Пробило семь часов, когда капитан и его помощник Рьегаль вышли из кают, расположенных на корме корабля. Матросы заканчивали мыть палубу, сгоняя швабрами потоки воды. Старший боцман поторапливал вахтенных, хотя отплытие предполагалось только во второй половине дня. Команда расчехляла паруса, чистила вентиляционные трубы, драила медные чахли нактоуза[14] и балюстрады. Большую шлюпку подняли на шлюп-балку, маленькую оставили на плаву.

Когда взошло солнце, на гафеле[15] взвился флаг.

Через три четверти часа раздались четыре удара носового колокола, и вахтенные заняли свои места.

После завтрака два офицера поднялись на ют[16] и, убедившись, что небо безоблачно, приказали боцману доставить их на берег.

Тем утром капитан собирался в последний раз проинспектировать маяк, жилище смотрителей, склады, где хранились провизия и горючее, и убедиться в исправной работе различных приборов.

Он сошел на берег в сопровождении Рьегаля и направился к ограждению маяка.

По пути они говорили о трех мужчинах, которым предстояло остаться на этом диком острове.

— Нелегко им придется, — сказал капитан. — Трудно служить даже на маяках, имеющих ежедневное сообщение с сушей. Но надеюсь, что бывалым морякам даже тяжелая служба на суше покажется отдыхом.

— Несомненно, — ответил Рьегаль. — Однако одно дело быть смотрителем маяка на обжитом побережье и совсем другое — жить на пустынном острове, который никогда не посещают корабли, а если и заходят, то стараются провести там как можно меньше времени.

— Согласен. Именно поэтому смена прибудет уже через три месяца, хотя их первая вахта приходится на самое спокойное время года.

— И в самом деле, им не придется терпеть ужасные зимы мыса Горн…