Маяк на далеком острове; Болид; Малые и неоконченные произведения; Драматические произведения

— Земля, земля! — прошипел мистер Дин Форсайт с таким глубоким отвращением, что получил следующий ответ старой служанки:

— Да, земля, сэр. И она стоит неба, с которого вы никогда не хотите спускаться… даже к завтраку.

— Ну, будет, моя добрейшая Митс… — сказал Фрэнсис Гордон, желая ее успокоить.

— Но, — продолжала она тем же тоном, — если дожди не пойдут в конце октября, то когда, я вас спрашиваю, они начнутся?

— Дядя, — сказал племянник, — ведь в самом деле сейчас стоит октябрь[184]. Начало зимы, и с этим приходится считаться! Но зима вовсе не такое уж плохое время года! В сильные холода выдаются сухие деньки при более ясном, чем в летнюю жару, небе… И вы возобновите работу в лучших условиях. Немного терпения, дядя…

— Терпения, Фрэнсис! — возразил мистер Дин Форсайт, и лицо его стало не менее мрачным, чем атмосфера. — Терпения! А если он уйдет так далеко, что его нельзя будет увидеть? А если он больше не покажется на горизонте?

— Он? — вскричала Митс. — Кто «он»?

В этот момент послышался голос Омикрона:

— Хозяин! Хозяин!

— Есть новости?! — воскликнул мистер Дин Форсайт, поспешно отодвигая стул и направляясь к двери.

Яркий луч проник через окно и рассыпал сверкающие искорки по стаканам, бутылкам и сосудам, расставленным на столе.

— Солнце! Солнце! — повторял мистер Дин Форсайт, во весь опор летя вверх по лестнице.

— Ну, вот и умчался! — сказала Митс, присаживаясь на стул. — Как можно?! И ни зима, ни морозы не мешают ему проводить дни и ночи на открытом воздухе! Рискуя подхватить простуду… бронхит… воспаление легких… И все это ради блуждающих звезд!.. Добро еще, если б их можно было взять в руки и собрать коллекцию!..

Так причитала добрейшая Митс, хотя хозяин не мог ее слышать. А если бы и услышал, все слова пропали бы даром.

Задыхаясь от быстрого подъема, мистер Дин Форсайт вошел в обсерваторию. Юго-западный ветер очистил небо и прогнал тучи к востоку. Широкий просвет позволял видеть синеву до самого зенита. Приборы могли без помех обозревать, не позволяя глазу теряться в тумане, свободную от туч часть неба, где и был замечен метеор. Комната буквально утопала в солнечном свете.

— Ну, — спросил мистер Дин Форсайт, — что там?

— Солнце, — ответил Омикрон, — но ненадолго, так как на западе опять появились облака.

— Нельзя терять ни минуты! — воскликнул мистер Дин Форсайт, настраивая зрительную трубу, в то время как его слуга проделывал то же самое с телескопом.

С какой страстью они в течение примерно сорока минут манипулировали приборами! С каким терпением крутили винты, чтобы удержать объективы в надлежащем положении! С каким скрупулезным вниманием ощупывали каждый уголок и закоулок этой части небесной сферы! Именно здесь с таким-то прямым восхождением[185] и таким-то склонением[186] в последний раз и предстал их взору болид. Они были уверены в его координатах.

Ничего… На этом месте ничего не оказалось! Вся открытая часть небосвода, являвшая собой восхитительное поле для прогулок метеора, была пустынна! Ни одной точки, видимой в этом направлении! Ни единого следа, оставленного астероидом!

— Ничего! — выдохнул мистер Дин Форсайт, проводя рукой по глазам, покрасневшим от крови, прилившей к векам.

— Ничего! — словно жалобное эхо, отозвался Омикрон.

Снова спустился туман, и небо опять нахмурилось.

Конец небесному просвету, и на этот раз уже на весь оставшийся день! Скоро тучи соединятся в однородную грязно-серую массу и прольются мелким дождем. К великому сожалению хозяина и слуги, пришлось отказаться от наблюдений.

И тогда Омикрон сказал:

— Но, сударь, уверены ли мы, что видели его?

— Уверены ли мы в этом?! — закричал мистер Дин Форсайт, воздевая руки к небу. И тоном, в котором одновременно сквозили беспокойство и зависть, добавил: — Не хватает только, чтобы он его тоже заметил… этот Сидни Хадлсон![187] 

Глава третья, где речь идет о докторе Сидни Хадлсоне, его жене, миссис Флоре Хадлсон, мисс Дженни и мисс Лу, их дочерях

— Только бы он, этот Дин Форсайт, не заметил его!

Так говорил себе доктор Сидни Хадлсон.

Да, он был доктором, но не практиковал в Уэйстоне только потому, что предпочитал посвящать все свое время и весь свой талант такому высокому, божественному виду деятельности, как астрономия.

К тому же доктор Хадлсон владел значительным состоянием, частично полученным по наследству, частично взятым в приданое за миссис Хадлсон, урожденной Флорой Клэриш. Помещенные с умом средства обеспечивали будущее не только ему, но и двум его дочерям, Дженни и Лу[188].

Доктору-астроному было сорок семь лет, жене его — сорок, старшей дочери — восемнадцать, младшей — четырнадцать.