Маяк на далеком острове; Болид; Малые и неоконченные произведения; Драматические произведения

И это была правда, даже более чем правда, что приводило в бешенство мистера Форсайта, равно как и доктора Хадлсона. Вот уже двое суток, как плотные тучи полностью закрывали небо. Днем сквозь них не проникал ни один солнечный луч, а ночью не мог пробиться свет звезд! Низкие туманы перемещались от одной точки горизонта к другой, словно траурная вуаль, которую порой разрывал своей верхушкой шпиль колокольни Святого Андрея. При подобных условиях невозможно было наблюдать за небесным пространством, следить за полетом астероидов и вновь увидеть болид, вызвавший столь жаркие споры. Приходилось даже считать вероятным, что атмосферные условия также не благоволили астрономам штата Огайо и штата Пенсильвания, равно как и другим обсерваториям Старого и Нового Света, Действительно, газеты по-прежнему не публиковали заметки о новом появлении метеора, замеченного 2 апреля. Правда, первое его появление, произошедшее уже шесть недель тому назад, не вызвало столь большого интереса, который должен был бы взволновать весь научный мир. Ведь речь шла об отнюдь не редком космическом явлении. Однако надо было быть Дином Форсайтом или Стэнли Хадлсоном, чтобы ждать возвращения болида с нетерпением, переходящим в неистовство.

После того как мистер Форсайт осознал всю невозможность ускользнуть, добрейшая Митс продолжила, скрестив на груди руки:

— Мистер Форсайт, вы случайно не забыли, что у вас есть племянник по имени Фрэнсис Гордон?

— А! Мой дорогой Фрэнсис, — ответил мистер Форсайт, добродушно кивая головой. — Конечно нет. Я не забыл… Как он себя чувствует, мой дорогой Фрэнсис?

— Прекрасно, уверяю вас.

— Мне кажется, что я его давно не видел.

— Действительно, примерно два часа, поскольку он завтракал вместе с вами.

— Со мной? А! Конечно!

— И вы больше ничего не замечаете, хозяин? — спросила Митс, заставляя его повернуться к ней.

— Да… Да… Моя добрейшая Митс! Что вы хотите? Я так занят…

— Заняты до такой степени, что, кажется, забыли об одной довольно важной вещи.

— Забыл? О чем же?

— О том, что ваш племянник скоро женится.

— Женится… Женится?

— Уж не хотите ли вы меня спросить, о какой свадьбе идет речь?

— Нет… Нет… Митс! Но к чему все эти вопросы?

— Для того чтобы понять, почему вы так себя ведете, сэр, по отношению к семейству Хадлсон! Поскольку вы не можете не знать, что существует семья Хадлсон, доктор Хадлсон, живущий на Моррис-стрит, миссис Хадлсон, мать мисс Дженни и мисс Лу Хадлсон, и что ту, которая собирается выйти замуж за вашего племянника, зовут Дженни Хадлсон!

По мере того как фамилия Хадлсон с каждым разом всё громче и громче срывалась с уст добрейшей Митс, мистер Дин Форсайт прижимал руку к груди, к ребрам, к голове, словно эта фамилия была пулей, выстреливающей в него в упор. Он тяжело дышал и даже задыхался. Кровь прилила к его глазам. Видя, что он не отвечает, Митс продолжила:

— Ну же… Вы слышали?

— Я слышал! — вскричал ее хозяин.

Сквозь плотно сжатые челюсти из его уст едва вылетало несколько обрывочных фраз.

— Ну? — спросила старая служанка, повышая голос.

— Фрэнсис по-прежнему думает об этой свадьбе? — наконец вымолвил он.

— Думает ли он об этом! — закричала Митс. — Да он думает, как дышит! Как мы все об этом думаем. Как вы сами об этом думаете, хотелось бы мне верить!

— Что?! Мой племянник по-прежнему намерен жениться на дочери доктора Хадлсона?

— На мисс Дженни, да будет вам угодно, хозяин. Было бы трудно отыскать более очаровательную особу…

— Допуская, — продолжил мистер Форсайт, — что дочь человека, который… Имя которого я не могу произносить, не задохнувшись от гнева… может быть очаровательной…

— Ну, это уж слишком! — заявила Митс, яростно развязывая передник, словно хотела его отдать.

— Посмотрим… Митс… Посмотрим! — проговорил ее хозяин, отнюдь не взволнованный столь угрожающим положением.

В руках старая служанка держала передник, завязки которого спускались до самого пола.

— Так… Вот что за мысли приходят вам в голову, мистер Форсайт!

— Но… Митс… Ты не знаешь, что он мне сделал, этот Хадлсон…

— И что же он вам сделал?

— Он меня обокрал.

— Он вас обокрал?

— Да… Обокрал. Подло обокрал!

— И что же он у вас украл? Часы? Бумажник? Носовой платок?

— Нет… Мой болид!

— А! Ваш болид! — закричала старая служанка, иронически смеясь, что было весьма неприятно мистеру Форсайту. — Ваш знаменитый болид! Которого вы больше никогда, никогда не увидите, как я думаю.

— Митс… Митс! Думай, о чем ты говоришь! — возразил мистер Форсайт.

На этот раз за живое был задет астроном.

Но ничто не могло остановить вышедшую из себя Митс, которую так и переполняло раздражение.

— Ваш болид, — повторила она, — вашу машину, разгуливающую наверху. И что же, разве она принадлежит вам больше, чем мистеру Хадлсону? Разве она не принадлежит всем? Любому, равно как и мне? Что, вы ее купили, заплатив из собственного кармана? Или она досталась вам по наследству? Или же, например, вам преподнес ее в подарок добрый Боженька?

— Замолчи… Митс… Замолчи! — закричал в свою очередь мистер Форсайт, поскольку больше не мог держать себя в руках.