Вообще, выражение «вернуться домой» перестало для неё обозначать что-то теплое, приятное. Многие люди, говоря эту фразу, подразумевают, что встретятся с близкими, дорогими людьми, вернуться туда, где их ждут и любят. У неё же этот смысл потерялся около полугода назад, как раз после того, как операция не помогла её матери даже на чуть-чуть продлить жизнь. Приходя в свою обшарпанную квартиру, в которой толком не было мебели, а если точнее, то была только самая необходимая, она бралась за лезвие, таблетки, алкоголь. Практически перестала питаться, а только пыталась угомонить душевную боль, разрывающую изнутри. Порою не было сил держать все в себе, поэтому по этажу раздавался протяжный крик, крик о помощи, крик уставшего человека, который потерял смысл существования и не видит других выходов. Из-за этого на неё стали косо смотреть соседи, с которыми она раньше была довольно дружна и всегда их веселила.
Неожиданно в баре к ней подсел довольно солидный молодой человек.
– Девушка, Вы не будете против, если я подсяду? – прозвучал вдруг глубокий мужской голос, утягивающий сознание в другой мир, гипнотизирующий и сводящий с ума. Девушка слабо кивнула, стараясь не смотреть на шатена, который продолжил говорить, – Что такое очаровательное создание забыло в этом затхлом заведении?
– Могу задать Вам тот же вопрос. Я хотя бы выгляжу подобающе, не то, что Вы, – она глядела на него со страхом и одновременно с вызовом.
– Ну а почему нет? Я Николай, а Вас как зовут? – он протянул ей руку с глуповатой улыбкой.
– Лени, – она протянула запястье в ответ без намека на улыбку.
– Может, прогуляемся?
– А смысл? Тем более я уже ухожу, извините.
– Стойте! Дайте свой номер телефона, я бы вам написал попозже!
Ей было все равно, поэтому она решила оставить свой номер. На удивление, звонок раздался спустя всего несколько часов. В нем поступило повторное предложение прогуляться и познакомиться поближе. Даже сквозь трубку телефона этот голос был манящий и пугающий. Все-таки интерес взял верх, и она решила согласиться на его просьбу, если так можно было выразиться.
– То есть, ты хочешь, чтобы мы, конкретно я, продал все то, что у нас есть? Ты сейчас издеваешься, Лени?
– Леш, – ей было трудно говорить, по щекам катились горячие слезы, – Я понимаю, что ты чувствуешь, но…
– Понимаешь?! Ты и понимаешь?! Я что сейчас должен делать?! Я и так как конь пашу на двух работах, чтобы мы хотя бы поесть могли, а ты теперь просишь пахать на огромный долг, который тебе не погасить ни при каком условии? Ты хоть понимаешь, что твои дни сочтены? Знаешь, я ухожу, мне плевать! Выкручивайся сама. Мы и так из-за твоей матери два года голодом живем, царство ей небесное, так теперь вообще загнуться надо? Мы на людей перестали быть похожи! Я перестал, я! Столько раз мог уехать, получить хорошую работу, но оставался. Не цепляйся за мою руку! Не помогут твои речи, что мы со всем справимся, не помогут! Ты сама все рушишь, кто бы и что вокруг не строил на своей крови!
Он ушел, громко хлопнув дверью, но девушка не слышала этого, в ушах стоял гул. Она вообще ничего не слышала после слов о матери. Леша знал куда бить и бил с восхитительной меткостью.
***