Маяки

Настолько всерьез, что, махнув на нас рукой, стал действовать в одиночку.

Нам бы раньше обратить внимание на его поведение во время заячьих турниров! У него была потребность в самоутверждении любой ценой. Его зайка побеждала, потому что была агрессивнее прочих. И вот его лишили такого замечательного бойца – бойца, который добывал ему победы. А мужчине победы необходимы.

Нас, собственно, по этому принципу и отбирали для работы на орбитальных. Требовались люди, в опасной обстановке способные забыть обо всем и работать на результат.

Этьен был как раз тем, что многие с восхищением называют «настоящий мужчина»: довольно высокий и крупный (это были предельные параметры, гигантов в Дальний Космос не берут), очень сильный и вечно хмурый. Видимо, на этом основании ему казалось, что мы все – какие-то ненастоящие мужчины.

Но он молчал.

* * *

– Вы не видели мою зайку? – спросила Ирина, входя в релакс-зону. – Я всюду уже посмотрела – в каюте нет, в санитарной зоне тоже нет, в коридорах нет.

Она была сильно обеспокоена, хотя старалась говорить почти равнодушно.

Мы – джентльмены, и потому принялись искать пропажу по всем закоулкам. Какое ни есть, а развлечение. Естественно, мы заглядывали в такие щели, куда не то что зайка – комар не поместится. Пропажа нашлась в шкафчике с принадлежностями для бильярда. Ясно было – игрушку туда засунул кто-то из нас.

Но это было как-то слишком мелко, совсем по-детски.

Ирина забрала свою зайку и подключила к зарядному устройству – у робота кончилась энергия. Нас и это не озадачило, хотя мы знали: зайка, пока не нужна хозяину, находится в спящем режиме и энергию практически не тратит.

Если шкафчик уже открыт – отчего бы и не сразиться в «американку»? Поскольку все равно больше делать было нечего, Яромир и Марк взяли кии, остальные встали вдоль бортов и принялись комментировать. Ирина готовила нам безобидные молочные коктейли. Словом, получился мирный вечер в узком домашнем кругу. Мы даже послали тележку в кулинарный отсек за ужином, чтобы насладиться в релакс-зоне, а не в закутке за кулинарным агрегатом.

Мы как раз доедали десерт, когда это случилось.

Розовая зайка отключилась от зарядного устройства и пошла скакать по релакс-зоне, словно взбесившаяся мартышка. Она сбросила на пол нашу посуду, дернула Ирину за волосы, вскрыла мини-бар и повыкидывала оттуда все содержимое, потом опять напала на Ирину, сорвала с нее воротник блузки, метнулась под бильярд, оттуда взмыла к потолку и нырнула в вентиляционный люк, снеся при этом напрочь хиленькую решетку.

Мы обалдели.

Ясно было – кто-то стащил зайку и перепрограммировал с тем расчетом, чтобы она затерялась в дебрях вентиляции. Теоретически можно активировать вшитый в нее чип, чтобы при помощи сканера из хозяйства механика Сигурда понять, куда робота занесло. А практически – если он всего-навсего где-то застрял и никому не мешает, то и пусть там торчит, потеря невелика.

Так что мы посмеялись и стали объяснять Ирине, что переделаем для нее другую зайку, раздобудем розовую шкурку, и будет она лучше прежнего.

Она даже говорить с нами не хотела.

Мы бы оставили ее в покое и ушли, но тут по аварийной трансляции зазвучал голосок.

– Ой, мамочка, ой, мамочка, мне страшно! – звало дитя.

Мы прекрасно знали, что детей на орбитальной нет, но растерялись, даже перепугались.

А Ирина где стояла – там и упала.

Это был обморок, и все мы знали, как оказывать первую помощь, но все словно окаменели.

* * *

Говорят, в старые добрые времена на орбитальных были врачи. Сейчас их заменили диагностическими комплексами. В самом скверном случае мы могли использовать реанимационный бокс и держать там больного в искусственной коме, пока за ним не пришлют катер с большого транспорта. Так что человек с дипломом врача не очень-то нужен.

Но мы не сразу привели Ирину в чувство. Проделывая все манипуляции, мы тихо ругали начальство, лишившее нас живого доктора.

Детский голосок меж тем то пропадал, то опять возникал и жалобно звал на помощь. Психика у нас крепкая, но эти стоны уже начали раздражать. Тем более что шли они из аварийной трансляции.

– Чья работа? – спросил Яромир. – Ну вот чья это работа?

Ему не ответили.

Все это казалось нам дурацкой шуткой, пока Ирина не пришла в себя и не зарыдала. На трассах редко случаются истерики, хотя от сорок шестой всего можно ожидать. И женщины, с которыми мы встречались на трассах, были какими угодно, и веселыми, и злобными, только не истеричными.

А тут еще рыдает и не может остановиться штатный психолог-соционист. Человек, который сам должен нас при необходимости приводить в человеческий вид.

– Что-то с этой зайкой не так, – сказал Сигурд. – Надо бы разобраться.

– Сперва надо отключить аварийную трансляцию, – догадался Иржи. – Сигурд, действуй, а мы доставим девочку в каюту.

В Ирининой каюте мы кое-что начали понимать.