Маяковский без глянца

Вот, уже ночью, мы все, также гурьбой, спускаемся с Монмартра по узкому тротуару. На одном из домов, перпендикулярно к нему, вывеска в виде золотого венка, – Володя метко бросает трость сквозь отверстие в венке, кто-то берет у него трость и тоже пробует бросить ее сквозь венок… И тут же начинается игра, вырабатываются правила. Володя всех обыгрывает: у него меткий глаз и рука, да и венок почти на уровне его плеча!

Наталья Александровна Брюханенко:

Как-то мы были с ним в кино «Дмитровка, 6». В фойе была лотерея – надо было с большого листа картона срывать бумажки с номерами. Маяковскому эта медленная процедура погони за счастьем не понравилась, и он купил сразу всю лотерею со всеми номерами – и все выиграл. Выигрыши были – мыло, блокноты, что-то из посуды и тому подобные вещи. Все это со смехом мы забрали с собой и привезли на квартиру в Гендриков переулок.

Лев Вениаминович Никулин:

Для него было важно одолеть сопротивление партнера, заставить его сдаться, для него важна была подвижность мысли, которую он мог показать даже здесь, за карточным столом, и он был неутомим и, в сущности, непобедим в игре.

Наталья Александровна Брюханенко:

Маяковский любил играть в карты. Очень любил обыгрывать, но не денежный выигрыш радовал его, а превосходство над противником.

Несколько раз при мне он звонил по телефону Асееву и звал его играть. Причем он так и говорил:

– Приходите! Я вас обыграю.

Или:

– Мне нужно обыграть вас сегодня. Сейчас. Сию минуту.

Асеев немедленно откликался на его зов и, быстро пройдя с Мясницкой на Лубянку, садился играть. Играли в «тысячу». Маяковский выдвигал из письменного стола доску, вроде как из буфета для резки хлеба, и они играли азартно и с каким-то упоением несколько партий подряд.

Николай Николаевич Асеев:

С Маяковским страшно было играть в карты. Дело в том, что он не представлял себе возможности проигрыша как естественного, равного возможности выигрыша, результата игры. Нет, проигрыш он воспринимал как личную обиду, как нечто непоправимое.

Это было действительно похоже на какой-то бескулачный бокс, где отдельные схватки были лишь подготовкой к главному удару. … Ну, а в картах темперамент и сила уравнивались с темпераментом и терпеливостью партнера. Но он же чувствовал, насколько он сильнее. И потому проигрыш для него был обидой, несчастьем, несправедливостью слепой судьбы. …

Обычно Маяковский был шумен и весел за игрой, острил, увеличивал ставки, убеждал: «Лучше сдайся мне живьем», или: «Не родился еще богатырь такой, чтобы его обыграть», или: «Но на седины старика не подымается рука», в случае более сильной партии. Да мало ли было экспромтов и выдумок специально для карточной терминологии, повергаемых обычно Маяковским на расстроенные ряды партнеров.

Вадим Габриэлевич Шершеневич:

Он играл, кажется, во все игры, начиная с преферанса, кончая железкой и покером. Любил играть крупно и за это одобрял Некрасова.

Вероника Витольдовна Полонская:

Вспоминаю … карточные игры в комнате Владимира Владимировича в гендриковской квартире. У Владимира Владимировича были разноцветные фишки, он любил красные, всегда спорил из-за них. Был обычно очень весел и остроумен в игре, тут же на лету изобретал свои словечки, обозначающие карты и их значение.

Перед началом игры Маяковский всегда говорил:

– Давайте играть по принципу сухого чистогана.

То есть у кого кончаются деньги, тот выходит из игры без долгов. Разумеется, в игре это никогда не осуществлялось. Если Владимиру Владимировичу не везло, он вытаскивал какие-нибудь предметы из своего письменного стола – карандаши, коробочки, ключи и т. д. – и клал около себя на столе или брал Бульку на колени и говорил:

– Это на счастье. Вот теперь мне повезет.

За игрой все время что-то бормотал, пел, говорил, подбирал рифмы, и было очень весело играть с ним, и просиживали долгие часы не столько из-за самой игры, сколько из-за Маяковского, уж очень его поведение было заразительно.

Лили Юрьевна Брик:

Непрерывная игра словами шла за картами:

В ожиданье выигрыша
приходите вы и Гриша.

Оборвали стриту зад,
стал из стрита три туза.

Николай Николаевич Асеев. В записи Григория Израилевича Полякова:

Играл очень нерасчетливо, плохо. Пытался обыграть сразу.

Лев Абрамович Кассиль:

Долг проигрыша он считает священным и, продувшись вконец «на услуги», безропотно подчиняется капризу удачника: терпеливо кипятит ему чай, таскает за ним по саду стулья…