Маяковский без глянца

Она переоценивала его любовь оттого, что этого хотелось ее самолюбию, уверенности в своей неотразимости, красоте, необычайности…

Владимир Владимирович Маяковский. Письмо Т. А. Яковлевой, 15 мая 1929 г.:

Дорогой, милый, мой и любимый Таник

Только сейчас голова немного раскрутилась можно немножко подумать и немного пописать. Пожалуйста не ропщи на меня и не крой – столько было неприятностев от самых мушиных до слонячих размеров что право на меня нельзя злобиться.

Начну по порядку.

1) Я совершенно и очень люблю Таника.

2) Работать только что начинаю буду выписывать свою «Баню».

3) Лиличка сначала взорвалась и рассердилась что я ее не транспортирую немедля на Эйфелеву башню но теперь успокоилась и временно помирилась на поездке в Сочи, куда она и отбывает дня через два. Надеюсь уговорить поехать и твою маму буду опираться на твой ей приказ отдыхать. Кстати, там и увидимся.

4) Вчера получил письмо от твоей мамы спрашивает о тебе – сегодня буду отвечать.

5) Книги шлю тебе сегодня 4 том и два номера Молодой гвардии с Клопом.

6) Еду из Москвы около 15–25 июня по Кавказу и Крыму – читать.

7) Пиши мне всегда и обязательно и телеграфируй без твоих писем мне просто никак нельзя.

8) Тоскую по тебе совсем небывало

9, 1–0, 11, 12 и т. д. Люблю тебя всегда и всю очень и совершенно

Твой Вол

Здесь жара так хотелось бы поехать с тобой к нашему морю на наши три дня.

Владимир Владимирович Маяковский. Телеграмма Т. А. Яковлевой, 25 июня 1929 г.:

TATIANA JAKOVLEFF 15 RUE LEMERCIER PRS 17

MOSCOU 586 21W 25 21 17 NORTHERN

TOSCOUIU STARAIUS UVIDETSIA SCOREE МАМЕ NAPISAL KNIGI

POSILAIU ZELUIU LUBLIU PICHI TSCACSHE TVOI VOL

Владимир Владимирович Маяковский. Письмо Т. А. Яковлевой, 8 июля 1929 г.:

Дорогая родная милая любимая Таник.

Ты обещала писать каждые три дня я ждал ждал ждал лазил под ковер но письмо оказалось двухнедельное. Да еще и грустное.

Не грусти детка не может быть такого случая чтоб мы с тобой не оказывались во все времена вместе.

И у меня и у тебя есть симпатичнейшие поезда.

Ты спрашиваешь меня о подробностях моей жизни. Подробностей нет.

Начал писать Баню (с дьяволовым опозданием!) и пока еще даже не все фамилии действующих придумал. …

Не написал ни одной стихотворной строки. После твоих стихов прочие кажутся пресными. На работу бросаюсь помня что до октября не так много времени но работа ужасно твердая и я от нее отскакиваю только набив на лбу небольшие шишки недоумения и уважения к теме.

Милый мой родной и любимый Таник Не забывай меня пожалуста Я тебя так же люблю и рвусь тебя видеть.

Целую тебя всего твой

ВОЛ

Татьяна Алексеевна Яковлева. Из интервью с Г. Шмаковым:

Г. ШМАКОВ: А ты совсем не помнишь, что ты писала Маяковскому в своих письмах к нему? Жалко, что они не сохранились.

ТАТЬЯНА: Что пишут мужчине, которого любишь? Я думаю, что это все одинаковые письма. Я его утешала, что быстро пройдет время и чтобы он не волновался, что до мая ждать недолго. Вот он пишет: «Им заменить меня до мая, но почему же не до марта?» Он таки приехал в марте, а не в мае, сразу же после премьеры «Клопа». …

Разговоры о женитьбе возникли во время первой встречи и усилились, когда вместо мая он приехал в марте (1929 г. – Сост.) сразу же после премьеры «Бани», которая была отрицательно принята. Тогда-то он и стал отчаянно уговаривать меня вернуться в Россию.

Эльза Триоле:

И во время романа с Маяковским (Татьяна. – Сост.) продолжала поддерживать отношения со своим будущим мужем… Володя узнал об этом.

Тяжелое это было дело. Я утешала и нянчила его, как ребенка, который невыносимо больно ушибся. Володя рассеянно слушал и наконец сказал: «Нет, конечно, разбитую чашку можно склеить, но все равно она разбита». Он взял себя в руки и продолжал роман с красивой девушкой, которая ему сильно нравилась.

Татьяна Алексеевна Яковлева:

Осенью 29-го дю Плесси оказался в Париже и стал за мной ухаживать. Я была совершенно свободна, ибо Маяковский не приехал. Я думала, что он не хочет брать на себя ответственность, сажать себе на шею девушку, даже если ты влюблен. Если бы я согласилась ехать, он должен был бы жениться, у него не было бы выбора. Я думала, может быть, он просто испугался… И я уже слышала про Полонскую… Через 50 лет это трудно объяснить. Я себя почувствовала свободной. Мы с дю Плесси ходили в театры, я ему сказала, что чуть не вышла замуж за русского. Он бывал у нас в доме открыто – мне нечего было его скрывать, он был француз, одинокий, это не Маяковский. Я вышла за него замуж, он удивительно ко мне относился…

Лили Юрьевна Брик. Из дневника: