Маяковский и Шенгели: схватка длиною в жизнь

Застыло лето медным зноем,
Зарницей синей налилось,
И задышала даль пред боем,
Окровавленная насквозь.
Дворец – внимательное ухо,
Распяленное, как струна,
И отовсюду глухо-глухо
Уже вздыхает глубина.
Кто различит в подземном гуле
Строй Марсельезы, посвист пули,
Железный гомон заводской,
Шептанья сыщика в охранке,
И овдовелый плач крестьянки
Над исповедницей рекой?
Дворца измученное ухо
Вниманьем чутким напряглось, —
И под землею глухо-глухо
Пласты соскальзывают вкось…
Одно лицо пылало. Восемьсот
Бледнело, как припадок. Верещал
Просверленный сквозь спазму злобы голос,
А восемь сот молчало, как снаряд.
«Что?! Бунт?! Прекрасный борщ за борт? Мерзавцы!
Кто будет жрать – направо, марш! А прочих —
Повешу, как свиней!» Один, другой,
Десятый, сотый ринулись направо.
Вот вся команда под хлыстом угрозы
Готова уступить. Но офицер,
Уже безумный, с пенящимся ртом,
Удерживает остальных: «Ни с места!
Я вас отправлю борщ хлебать на дно!
Эй, боцман!! Вызвать караул! Подать
Сюда брезент! Закрыть их! Расстрелять!»
Минута виснет бредом. Вдруг матрос,
Едва не плача, выкликает: «Братцы!
Да что же это? Братцы!» Пистолет
В руке у офицера улыбнулся
И плюнул смертью… И громовый вопль
Ответом был на выстрел: «Бей драконов!»
И через час, венчанный красным флагом,
Корабль, сильнейший в Черноморском флоте,
Плывучим мятежом валил в Одессу…

В 1925 году Георгий переиздает свою книжку «Раковина». В 1924–1926 годах пишет поэмы «Наль», «Доктор Гильотен» и ряд других, а в 1927 году выпускает сборник стихов «Норд». По его стихам было видно, что это был тончайший лирик, сохранивший символистские, импрессионистические начала в поэзии, с несколько акмеистической четкостью видения предмета.

Однако, несмотря ни на какие успехи Шенгели в собственном творчестве, очень многие из окружающих его поэтов упорно сеяли негативные отклики не только о его стихах и поэмах, но и о его деятельности. Так, например, Павел Ильич Лавут, объездивший с Маяковским почти всю нашу страну, в своей книге «Маяковский едет по Союзу» написал следующее:

«Это было в двадцать седьмом, в Москве, у Политехнического музея, у того самого здания, где не раз проходили боевые литературные “премьеры” Маяковского и накалялся зал во время жарких и шумных диспутов.

Звонкий мальчишеский голос выкрикивал:

– М-а-я-к-о-в-с-к-и-й в-о в-е-с-ь р-о-с-т!!

Я позвал парнишку:

– Что продаешь?

– Интересную книжку про Маяковского, купите, полтинник!

– Ну что ж, держи рубль, давай две сразу!

Тощая брошюра. Имя автора и название – на зловеще черном фоне обложки. Возможно, так придумал или, во всяком случае, одобрил сам автор – Георгий Шенгели. На улице я не стал читать, а лишь воображал себе содержание книжки, как анализ творчества поэта, будучи уверен в том, что данный автор не преминет воспользоваться случаем и для резких нападок.

Однако то, что я прочитал дома, лишь доказало скудость моего воображения. Даже я, знавший, что Шенгели обижен на Маяковского за критику его книжки “Как писать статьи, стихи и рассказы”, – не мог представить себе, что этот самый Шенгели отважится вылить столько грязи, откровенной брани, нагородить столько вымысла. Конечно, это была месть, и только месть. Он преследовал единственную цель опорочить, низвергнуть поэта: во всем чувствовалась предвзятость. Признанный переводчик, теоретик литературы, эрудированный критик – и злостный пасквилянт? Это казалось несовместимым.