Майами Куб (СИ)

Стоукс никогда особо не жаловалась на здоровье, ибо генетика отца была вполне нормальной. Матери своей она не помнила, отец говорил, что она бросила их, когда ей было два года от роду. Просто в один совершенно не прекрасный день, Саймон Стоукс обнаружил записку, в которой говорилось, что матери Эмили не нужна обуза в виде ребёнка. Она оставила девочку в гостинной и уехала в неизвестном направлении. Сэм не стал её искать, принципиально. Думал, что она вернётся сама. Но она не вернулась, и Саймон больше никогда её не видел. Эми всегда мучал вопрос, почему при такой весёлой жизни, разгульном режиме и прочем дерьме, отец не бросил её. Сам Стоукс никогда не отвечал ей на подобные вопросы, считая, что не обязан. Но Эмили всё равно понимала, что он мог отказаться от неё и передать в приёмную семью. Однако он этого не сделал. Хотя в большинстве случаев с ребёнком ему помогали те, кто посещал его после концертов. Бабушку Эмили видела раз в год по обещанию. А тётку Марилу и вообще всего два раза. И тем не менее, при всей паршивости ситуации, Саймон никогда не говорил Эми, что он её не любит, наоборот, частенько признавался в том, что он «мудак и вся его мудачья жизнь не стоит того, чтобы он стал ещё и свиньёй». Это означало то, что он ни за что бы не бросил Эми. Но причины этого поступка всегда были скрыты от девушки. Мужчина не обрадовался, когда ЭмСи стала копом. А по мнению Бриттанни, она вообще всех их опозорила.

Выпив таблетку, Эмили не решилась запить её кофе, поэтому сделала себе боярышниковый чай. Когда-то ей его посоветовала одна из пассий её отца, джазовая пианистка Настейша Барклай. Эта божественная женщина, с которой Саймон записал целый альбом, оказала на Эми большое влияние. И научила многому, в том числе и качественному самолечению. Однажды Эми, будучи в гастрольном туре с отцом, своими глазами наблюдала, как Настейша откачала незадачливого искателя кайфа прямо на сцене «Майами Плезанс». Это было завораживающее зрелище, после которого девушка укрепилась в желании тоже помогать людям. Настейша единственная, кто порадовался за неё, когда она закончила Полицейскую Академию. И даже пришла на её выпуск. Пока девушка вспоминала о том, что надо бы позвонить отцу и спросить: как он, в дверь настойчиво постучали. Эми нехотя надела штаны и пошла открывать. На пороге стояла запыхавшаяся Эштон, в полном боекомплекте. Из-под голубой рубашки проглядывал бронежилет.

— Стоукс! Ты ещё не готова?! Кэнзас нас уже ждёт.

Эми пару раз моргнула, вспоминая о том, где Кэнзас их может ждать, а потом ей почему-то вспомнился вчерашний разговор с женщиной и странное желание объятий. Оглядев Регину с ног до головы, Эми впервые заметила, что женщина предпочитает мужские рубашки блузкам, а штаны — юбкам. Она где-то когда-то читала, что девушки, предпочитающие свой пол, часто ассоциируют себя с парнями. Сейчас эта мысль выбила из головы Эмили все остальные, и в животе появилось нехорошее ощущение, что именно это обстоятельство заставляет Стоукс испытывать тягу к Регине.

— Стоукс! Хватит спать! — крикнула ей в ухо Регина, и Эмили вздрогнула, вспоминая о том, что, кажется, вчера было много событий.

— Я мигом, — сказала она и, прикрыв дверь, решила всё же поискать бронежилет.

— Терпи!

Никогда прежде Мёрдоку не было так плохо. Сейчас, пожалуй, было ясно, что ранение было серьёзным, но осознание этого долго не приходило на ум. Кто-то копошился рядом, и баллистик не осознавал, что ему хотят помочь, отталкивая тёплые сильные руки.

— Улай… — шептал Мёрдок. — Это он, он… будет охотиться за Стоукс.

— Тише, я знаю.

Голос мужчины раздавался словно из какого-то колодца, и Ричард даже не осознавал, что стоило его спасителю всё, что он пытался сейчас делать.

— Стоукс, — прохрипел Мёрдок, чувствуя, что в сознание наступает мгла. Он боролся, но именно сейчас, когда он вспомнил о деле, к нему пришло осознание, что он не сможет донести до Эштон и Стоукс правду о том, что именно он раскопал. Он приподнялся на локте, из последних сил цепляясь за лацканы пиджака незнакомца.

— Код. Запиши… те.

Мужчина схватил какой-то клочок бумаги и наклонился ухом к Мёрдоку. Это была агония. Едва последняя цифра слетела с губ Ричарда, его рука безвольно упала в сторону, и Девисон понял, что ему не удалось спасти полицейского.

Уайт понимал, что делает и зачем. Он слишком долго шёл к тому, чтобы поймать Уизера, и теперь отступаться было нельзя. Но нельзя было и обнаружить себя, иначе фэбээровцы посадят его надолго, а то и вовсе расстреляют, как врага народа. А он всего лишь защищал свою семью. Смотря на неподвижное тело полицейского, Девисон понял, насколько может теперь изменится его жизнь. Впрочем, ему не привыкать. Его жизнь последние двадцать лет неизменно связана с кличкой — Улай.

— У тебя вид, будто ты лягушку проглотила, — подколола Эштон, когда они ехали в машине Эмили. — Что с тобой?

Представление о том, как Эмили могла проглотить лягушку, вызвало у девушки тошноту, и она вспомнила о том, что в последнее время питалась одним лишь кофе, а это не проходит бесследно.