Маятник

— Товарищ Асташёва, завтра к вам приедут люди из наркомата лёгкой промышленности. Покажете им жилет и дадите от моего имени указание срочно начать его выпуск.

— Слушаюсь, товарищ Сталин.

Примерно через час, все приглашенные покинули дачу. Охрана вызвала вторую служебную машину и Выхов с Колывановым благополучно убыли. В нашу машину сели Лаврентий Павлович и Георгий Константинович. Путь лежал в наркомат НКВД. Берия не скрывал своего раздражения поведением главы СМЕРШа:

— Вот ведь руки загребущие, как увидит какую-либо новинку — сразу стремится заполучить её. Лучше бы так работал! И с кем себя сравнить пытался? С самим товарищем Сталиным! Даже я не стал надевать новую форму, а он решил, что ему обязаны всё предоставить на блюдечке! Я по его глазам видел! Анастасия Олеговна! Если Абакумов начнёт ставить вам палки в колёса, я должен буду знать об этом в первую очередь.

— Слушаюсь, товарищ Берия.

— При нём можно? — Жуков кивнул в сторону Фёдора.

— Он её муж и проверен нами, — успокоил его Лаврентий Павлович.

— Анастасия Олеговна! Меня волнует главный вопрос: Москву сдадим?

— Ты собрался отступать? — Берия удивлённо посмотрел на Жукова.

— Нет, но могут быть неожиданные сюрпризы от немцев. Потому и спрашиваю как было в истории.

— Нет, товарищ генерал армии, Москву мы не сдадим. А вот с направлениями ударов немцев и концентрацией войск по всей протяжённости фронта насколько смогу помогу.

— Буду вам благодарен.

— Есть просьба, товарищ Жуков.

— Слушаю вас.

— Не допускайте Члена Военного Совета Хрущёва до материалов, насколько это возможно по срокам. Я ещё поговорю с товарищем Сталиным по этому поводу…

— Товарищ Асташёва, я сам завтра же поговорю с Верховным Главнокомандующим и Хрущёв больше не будет путаться под ногами, — в голосе Берии прослеживались нотки раздражения.

Вот мы у наркомата. Попав в кабинет Лаврентия Павловича, я быстро включила ноутбук, заодно подцепив зарядку. Жуков жадно впился в экран, когда я вывела сводки на близлежащие даты. Он взял лист бумаги, карандаш и начал делать пометки, иногда беззвучно шевеля губами. Минут через сорок он отпрянул от ноутбука и облокотился на спинку стула.

— Кто владеет информацией — тот владеет миром.

— Вы правы, товарищ генерал армии, Натан Ротшильд не зря обнародовал эту пословицу.

— Сейчас у меня кое-какие мысли возникли… Лаврентий Павлович! Время завтрашнего… хм… уже сегодняшнего совещания не изменилось?

— Нет.

— Тогда я уезжаю в Ставку и поработаю. Есть у меня одна задумка. Спасибо, товарищ Асташёва, вы мне очень помогли.

Он вызвал машину и в скором времени отбыл. Я предложила Берии подвести его, но тот отмахнулся и намекнул, что завтра тяжёлый день и мне нужно быть в форме. Мы рванули домой.

* * *

Берлин. 6 сентября 1941 года.

Совершенно секретно.

Рейхсфюреру СС Г. Гимлеру

Рапорт

5 сентября, в районе Потсдама, фельджандармерией была задержана женщина, разговаривавшая на плохом немецком с английским акцентом. Она утверждала, что у неё есть важное дело к «Аненербе». Сразу после доклада мне об этом инциденте, я выехал на место, и уже через час в нашем распоряжении были документы и оборудование, которым она располагала. Полученная от неё информация оказалась очень важной для Рейха, вследствие чего огласить её в рапорте невозможно. Прошу вашего личного участия в следующей беседе с задержанной.

Штандартенфюрер СС В. Вюст

Глава 14

Москва. 9 сентября 1941 года. 13 часов 00 минут.

За эту неделю много чего произошло. Наверное, мой плотный график был сравним с графиком Президента России: каждый день был буквально расписан по часам. Калинин от меня не отстал, и пришлось напрягать извилины, чтобы записать не две, а четыре песни. Туда же вошли «Милосердие» про медсестричек и «На позицию девушка провожала бойца».

Затем переключилась на науку. Первой по списку была встреча с академиком Иоффе. Абрам Фёдорович воссиял от полученной информации по основам микроэлектроники, обещав в ближайшие пару недель подготовить отчёт о внедрении новых технологий. Уже к вечеру провела беседу с руководством «Менделеевки». Ректор ЕМХТИ, несмотря на проводимую уже подготовку к эвакуации в Коканд, направил ко мне одного из известнейших руководителей лабораторий — профессора Бакаева. Александр Семёнович сначала отнёсся ко мне с недоверием, но потом, узнав, что я официально являюсь изобретателем напалма, сразу отбросил скепсис и уже через несколько минут мы оживлённо беседовали на тему термобарических смесей. Ещё в Академии я из любопытства интересовалась этой технологией.

А чё? Сразу «бум!» и от противника остался один пепел.

Бакаев уловил смысл теории, подкрепленной несколькими основополагающими формулами и методами, и заразился энтузиазмом создать такую смесь в ближайшее время. Я выразила надежду на возможное создание его КБ²⁸ как реактивных миномётных снарядов, так и бомб.