Маятник мести

— Да деньжат вот принес, как ты и говорил, — и, вытащив из кармана, пачку денег подручный Нечая протянул ее старику. Глаза у того сразу заблестели, он протянул к деньгам руку, но тут Рыдя, быстро оглянувшись по сторонам, коротко и сильно ударил старого зэка в солнечное сплетение. Михай сразу захрипел, выронил палку и, хватая воздух жадно открытым ртом, опустился на колени. Не дав ему упасть на пол, Рыдя сжал плечи старика коленями, а потом резким рывком свернул ему шею. Затем он толкнул обмякшее тело вниз по лестнице, подобрал свои деньги, и легким шагом быстро сбежал вниз. В бар он вернулся, обойдя дом с другой стороны, при этом не встретив у подъезда даже бдительных бабушек, наслаждающихся в то время очередной серией мексиканской белиберды.

Хотя все получилось удачно, Михай не раз уже падал на этой самой лестнице, и даже ломал руку, но в его естественную смерть мало кто поверил. «Свернули шею старому волчаре», — таков неофициальный вердикт вынесла в конце концов общественность района.

Хоронили Михая пышно, с подобающими ему почестями: гроб несли на руках до самого кладбища, благо весил покойник чуть больше подстеленного под него ковра, а засвидетельствовать свое почтение усопшему собрался почти весь воровской народ. Засыпав тело деньгами и попросив передать приветы всем знакомым, старого уголовника закопали, выпустили напоследок с десяток белоснежных голубей и отбыли в специально снятое для поминок кафе. Нечай присутствовал от начала и до конца церемонии, посидел немного и за элитным столом, где разместилась верхушка воровского общества, но вскоре извинился и отбыл, вызвав этим неодобрение остальных «пастухов» города.

— Не он ли Михая замочил? — кивнул в сторону уходящего Нечая один из местных авторитетов.

— Может быть, — согласился его сосед, такой же, как и Михай, выжатый годами тюрем инвалид, а затем хрипло прокаркал. — Только зря он думает, что это ему так просто сойдет с рук.

Только оказалось, что ошибался как раз он. Водка, что подали им за стол, оказалась произведенной на основе метилового спирта, из десяти человек выжил только один, да и тот ослеп. Хозяина кафе прирезали в тот же вечер, и он был не последней жертвой. Оставшись без «пастухов», уголовное стадо сразу же почувствовало излишек воли, начались разборки, а потом все переросло в открытый беспредел. За три дня убили еще семерых, в том числе женщину и подростка.

Обеспокоенный Спирин вызвал по телефону Нечая.

— Надо встретиться, — предложил мэр.

— Хорошо, — согласился Геннадий. — В том же месте?

— Да, только попозже, часов в десять, — скорректировал время Виктор. На «Волге» он приехать не мог, в эти дела он не хотел посвящать даже молчаливого Виталика, да и машина мэра сильно бросалась в глаза.

Приехал он на своей «девятке», опустил стекло, но выходить из машины не стал: на «Аллее» был час пик, со всех сторон доносилась приглушенная музыка, а временами и звонкий женский смех. Несмотря на поздний час, было еще достаточно светло, Спирин беспокойно оглянулся по сторонам, выходить из машины ему не хотелось, но Нечай подошел сам. Подняв стекло и пожав руку гостю, Виктор начал разговор.

— Что творится в городе? Люди боятся выходить вечером из дома. Ты понимаешь, что они обвиняют в этом меня? При Гриневе было спокойно, а Спирин не может навести в городе порядок. Так ведь скажут.

— Скоро все успокоится, — обнадежил Нечай. — Еще неделя, может две. Сейчас все это перебродит, а потом мы наведем свой порядок. Но нам надо помочь.

— В чем? — спросил Виктор.

Неторопливо достав сигареты, Нечай чиркнул зажигалкой и в полутьме салона ярко высветилось его худощавое, бесстрастное лицо.

— Многих можно упрятать за решетку, в том числе этого вольтанутого Сорова, что зарезал пацана и ту бабу в лесопосадке. Мы бы сдали их, но там есть такой майор Шавло…

— Начальник УГРо? И что? — не понял Спирин.

— Принципиальный дурак. Кто только догадался его с паспортного стола кинуть в УГРо. Уж очень он недоверчиво относится к нашей информации.

— Ну что ж, это я постараюсь исправить, но и ты попробуй обойтись без трупов.

— Хорошо, я попробую, — согласился Нечай, и на этом они расстались.

Действительно, вскоре после волна насилия в городе пошла на убыль. Оказалось, что у Нечая в каждом районе было что-то вроде своей базы: магазинчик, забегаловка или просто ларек. Там теперь постоянно дежурили три-четыре качка, и чем все это могло обернуться, первыми на своей шкуре испытали те двое, что привлекли в свое время внимание Нечая, рыжеватый верзила по кличке Ража и его сутулый друг Порик. Как обычно, с утра они появились на своем рынке и, подгоняемые начинающейся «ломкой», принялись трясти торговок.

— Нет, ты видишь, я еще только раскладываю, ничего не продала? орала на них мощного сложения краснолицая дамочка, торгующая яйцами и туалетной бумагой. — Вы что, подождать не можете?!

— А меня не колышет, наторговала ты или нет, — по- блатному растягивая слова напирал Ража. — Я тебя сейчас посажу задом на эти яйца, и будешь торговать сразу омлетом. Гони, сука, десять рябчиков!