Маятник Смерти. «Оборотни» Спецназа

— Или спутник над бункером постоянно висит, — не то всерьез, не то шутя вставил Вовчик, опуская сектор предохранителя трофейного АКСУ на автоматический огонь. — Если б у дедушки Сталина были такие технологии, жить нам сейчас во Всемирном Совке от Антарктиды до Арктики. Товарищ майор дело говорит, переиграли нас…

И словно в ответ на его пессимистическое заявление снаружи донесся искаженный громкоговорителем голос:

— Внимание! Территория окружена. Мы знаем, что вы здесь. И мы знаем, кто вы и откуда. Вы нужны нам, живыми. Предлагаем выходить по одному, держа оружие над головой на вытянутых руках. Вам будет гарантировано нормальное отношение и непредвзятое расследование. За вами…

Едва слышный, на самом пределе чувствительности человеческого уха, шорох, донесшийся откуда-то со стороны старого вагона, мы со Штырем уловили одновременно, так что окончание последней фразы навсегда осталось для нас секретом.

Наши супротивники — уж не знаю, случайно или и вправду догадываясь, кто мы, — избрали единственно верную, учитывая нашу специальность и боевую квалификацию, в данной ситуации тактику: отвлечь на несколько секунд внимание и напасть первыми. Приходилось, видать, со спецназом дело иметь; знали, гады, что эти секунды — единственное, что у них будет…

А потом слушать стало уже некогда.

Теряющиеся в пыльной полутьме углы огромного помещения хлопнули в нашу сторону выпущенными из подствольников дымовыми гранатами, и из-за вагона ломанулись затянутые в темный камуфляж, отблескивающие широкими стеклами противогазных масок фигуры.

И — понеслось, завертелось все по-взрослому.

Потому что сдаваться и испытывать на себе «нормальное отношение и непредвзятое расследование» нам отчего-то сильно не хотелось…

Глава 15

Нападавших оказалось восемь — прямо по Высоцкому. Правда, в руках у нас были не ножи, да и драться мы, позволю предположить, умели лучше, нежели герой той старой песни со своим верным корешем Валюхой. А в целом мы были в равных условиях — их было больше, но у них был приказ брать нас только живыми. Нас же, хоть и было ровно в два раза меньше, ничто не сдерживало — кроме разве что здравого смысла и необходимости любой ценой вырваться отсюда живыми.

Итак, восемь. Пятеро прятались за старым вагоном, остальные, «пустив дымы», сейчас спешили к нам с трех разных сторон начинающего затягиваться едким туманом помещения. Бронежилеты, выставленные перед собой АК-74М с разложенными прикладами, черные противогазы — прямо группа захвата из какого-нибудь крутого кинобоевика. Только это, как я сам говорил Сереге совсем недавно, увы, совсем не кино!

Счет этой кровавой игры на чужом поле открыл оказавшийся чуть в стороне, а значит, имевший большую свободу маневра, Штырь — слева коротко прошлепал «Кипарис», девятимиллиметровой свинцовой строчкой обрывая чью-то молодую, но наверняка давно не безгрешную, жизнь.

Впрочем, особо акцентировать на этом внимание было некогда: на меня самого перли аж двое, причем первый уже целился ребристым затыльником откинутого «акаэмовского» приклада мне в голову. Что за дурной тон — ведь мы даже еще не знакомы… О времена, о нравы! Ладно, хрен с тобой, прочь буржуазные условности — позволив ему вложить в удар достаточную для моей цели силу, я уклонился в самый последний момент — сталь ствольной коробки даже слегка обожгла щеку — и, поднырнув под автомат, рывком развернул разогнанное инерцией тело спиной к себе.

Левая рука привычно поймала локтевым сгибом ничем не защищенную вражескую шею, правая скользнула вдоль корпуса оружия, нащупывая пистолетную рукоятку. Есть! Палец скользнул под предохранительную скобу, и я выжал спуск, одновременно задирая ствол AKM вверх и вправо, в сторону наваливающейся из белесых дымовых клубов темной фигуры второго нападавшего.

Спусковой крючок привычно просел под пальцем и… ничего не произошло! Б…!!! Ты что ж, дурак, на боевой операции оружие на предохранителе держишь?! Вот, блин, попался же противничек… Ладно, план «б». Я выдохнул, задерживая дыхание, и опрокинулся назад, заваливая так подставившего меня «противничка» на себя и от обиды коротким рывком ломая ему шейные позвонки. Больше я ничего сделать не успел — в тот момент, когда я пребольно приложился спиной об пол, на меня (точнее, на нас) разъяренным медведем обрушился проживший уже на несколько секунд дольше положенного второй номер. Обрушился — и тут же попытался плашмя звездануть меня автоматом по башке — «семьдесят четвертый» лязгнул об бетон совсем рядом, опасно рядом, я бы сказал. Вот же далась им сегодня моя голова!

Однако пора заканчивать — долго вожусь, как сказал бы все тот же уже упомянутый раньше Жора Герасимякин, а не то и вправду рискую получить черепно-мозговую травму на всю свою короткостриженую голову.