Маятник судьбы

Они вошли в первую дверь – это была гостиная с фотографии, Монах сразу узнал ее. Длинный стол в центре был пуст, гобеленовая скатерть свисала криво, гардины были по-прежнему задернуты. На полу у стола стояли черные туфли на высоких каблуках. Черные пятна засохшей крови, покрывавшие ковер и скатерть, напоминали черные хлопья пепла. Монах застыл на пороге, раздумывая, не включить ли свет. Могут заметить, конечно, но, принимая во внимание погоду и время, вряд ли. Во всяком случае, минут десять у них есть. То, что царапнуло его, лежало на поверхности, десяти минут достаточно, чтобы понять, что это. Даже пяти. Даже трех. Не обыск же они собираются устраивать! Он щелкнул кнопкой, вспыхнул свет.

–Христофорыч, ты с ума сошел! – прошипел журналист. – Выключи! – Он метнулся к выключателю.

–Спокуха! – Монах придержал его за плечо. – Помолчи, Лео. Я буду думать. Дай фотографию.

Он стоял у двери, переводя взгляд с фотографии на комнату, сравнивая. В комнате ничего не поменялось с тех пор, только стол был пуст. У правой его ножки стояли черные туфли, которые убийца почему-то снял с девушки.

–Она жила одна? – спросил Монах.

–Одна. У нее есть мать и сестра, но она с ними не поддерживала отношений. В восемнадцать ушла из дома, поступила на курсы аудита, содержала себя сама. Поменяла несколько работ, была администратором в гостинице, бухгалтером в торговой компании, последние пять лет работала в банке.

–Сколько ей было?

–Двадцать восемь.

–Он ее…

–Нет, он ее не тронул.

–Тоже странность. Посмотри на туфли! – вдруг сказал Монах. – Ничего не замечаешь?

–Туфли? Нет! – Добродеев уставился на фотографию, перевел взгляд на туфли у стола.

–Ну?

–Не вижу! Что?

–Размер неподходящий. У Ирины нога маленькая, а туфли на пару размеров больше. Неужели не видишь?

Журналист присмотрелся:

–Кажется, вижу. И что?

–Это не ее туфли, Лео. Подожди, я сейчас! – Монах выбежал в прихожую, открыл шкафчик для обуви и вытащил оттуда пару белых туфель. – Сравни! – Он поднял с пола черную туфлю. – Видишь? Кроме того, посмотри на фасон… каблук толстый, носок круглый… сейчас такие не носят. И краска выцвела… уже не черная, а сизая. Этим туфлям лет тридцать, не меньше. А то и больше.

–Сейчас что угодно носят, – пробормотал журналист. – Если это не ее туфли, откуда они тут взялись?

–Убийца принес их с собой.

–Зачем? – изумился Добродеев.

Монах пожал плечами. Они в молчании смотрели друг на друга.

–Ты уверен? – спросил наконец журналист.

–Есть другое объяснение?

Оба вздрогнули, когда раздался звонок в дверь. Монах погасил свет, на цыпочках пошел в прихожую и выглянул в глазок. На лестничной площадке стояла пожилая дама в халате и бигуди.

–Кто там? – вдруг закричала она тонким голосом. – Я сию минуту звоню в полицию! Я же видела свет! – Она проворно отбежала и скрылась в соседней квартире.

–Лео, делаем ноги, – прошептал Монах, осторожно отворяя дверь.

Они скатились по лестнице, выскочили во двор и бросились на улицу.

–Отчаянная бабка! – Журналист с трудом отдышался за третьим углом. – Если бы она сначала вызвала полицию, а потом сунулась в дверь, нам кранты.

–Женская логика, – заметил Монах.

–Что будем делать?

–Ты хочешь сказать, что ты будешь делать?

–В каком смысле? – не понял журналист.

–В прямом. Завтра ты позвонишь следователю Пояркову, с которым паришься в бане, и скажешь, что абсолютно случайно заметил, что туфли на фотографии явно большего размера, и подумал, что надо бы довести это до сведения следственных органов. Придется, правда, покаяться, что случайно прихватил фотографию… где ты ее прихватил, кстати?

Журналист не ответил. Они шли по пустой улице, и эхо их шагов металось между домами. Снегопад прекратился, как и предсказывал Монах, и ветер стих. Удивительные покой и умиротворение определились в природе. Высыпали звезды – посверкивали сверху, как любопытные глаза небожителей. Нарушители спокойствия брали штурмом наметенные поперек тротуара сугробы…

Они остановились попрощаться на площади около театра, и журналист вдруг предложил:

–Христофорыч, пойдем посидим, а то муторно как-то на душе. Есть тут одно местечко поблизости.

Монах кивнул…

Было около трех, когда Монах наконец добрался до дома. Он был измучен физически и духовно и мечтал лишь об одном – принять душ и упасть в кровать. Он постоял под душем, завернулся в красивый халат, подаренный Кирой, и направился к себе. По дороге заглянул в аквариумную. Комната напоминала пещеру – по углам горели две неяркие лампы, и еще одна висела над «вольером» с Нептуном. Монах постучал по стенке, всколыхнулись воды, и на поверхность всплыл скат – коричневый, с оранжевыми пятнами, размером с большую тарелку. Он уставился маленькими глазками на Монаха, словно спрашивая: «Ну? Чего надо?»

–Как жизнь, рептилия? – спросил Монах.

–Нормально! – ответил скат. – Я не рептилия, я рыба. Сам как?

–Пока не знаю. Проблем много, – пожаловался Монах.

–Не бери в голову, образуется, – утешил его скат. – Главное, чтобы воду меняли и кормили, понял?

–Понял. Ладно, пошел я, спокойной ночи!

–И тебе спокойной!