Майдан для двоих. Семейная сага

Российско-украинскую границу наш отряд численностью около сотни бойцов переплыл ночью на лодках по Северскому Донцу. Затем на трёх автобусах нас привезли в Донецк. В военкомате полностью экипированную роту с радостью зачислили в состав ополчения и поставили на довольствие. Только вот с командованием Монголу не повезло. Никудышный из него оказался стратег. В первом же бою он растерялся и не смог организовать взаимодействие взводов. Под ударами украинских «Градов» мы потеряли восемь человек убитыми и шестнадцать ранеными. Из Донецка прислали нового ротного, кадрового военного, пять лет отслужившего во Французском иностранном легионе и семь — в чеченском СОБРе. Монгол в звании капитана стал своего рода замполитом роты. Мне же очень пригодились знания, полученные на военной кафедре университета. Навыки, приобретённые на армейских сборах, я сохранил, поэтому легко подтвердил звание лейтенанта и свою военную специальность — командир мотострелкового взвода. Цевьё автомата Калашникова сразу легло мне в ладонь, словно я с ним никогда не расставался.

Любой нормальный человек, прошедший войну, старается о ней не вспоминать. Я — не исключение. Не буду смаковать ужасы. Я — не садист, психическое здоровье мне ещё пригодится. Чтобы не сойти с ума на войне, надо относиться к ней, как к опасной работе. Ведь работают люди спасателями, шахтёрами, пожарными, вулканологами. Надо просто хорошо делать свою работу. Без рефлексии. Цинковые гробы во Львов, Ивано-Франковск, Винницу, Житомир, Киев совсем не способствовали укреплению дружбы между народами. Но не я первым начал это кровопролитие. Какая могла быть жалость к тем, кто сжигал заживо людей на Куликовом поле в Одессе, кто из самолётов расстреливал мирных жителей в Донецке, кто в Краматорске засовывал в зад мужикам арматуру, а потом сбрасывал на дно шахты, как гитлеровцы — молодогвардейцев. Кто насиловал женщин, расстреливал из пушек и танков стариков и детей. Какая, на фиг, антитеррористическая операция! Это настоящий геноцид жителей Юго-Востока, истребление собственного народа.

Наш ротный прошёл много «горячих точек» по всему миру, но такого, как в Донбассе, он не видел нигде. Под огнём «Градов», «Ураганов», «Точек «У» наша рота потеряла много бойцов. Это чудо, что мы выжили под Саур-Могилой, когда хохлы утюжили своей артиллерией каждый квадратный метр в районе падения «Боинга». Это был настоящий Сталинград. Конституционный порядок таким способом на собственной территории не наводят. Это война на истребление.

Украинские войска старались избегать прямых боевых столкновений. Из‑за низкого морального духа личного состава. Большинство солдат не понимали причин и целей этой войны. А долбить из пушек и танков издалека — вроде бы как на учениях. И если бы мы не стреляли в ответ, у них осталась бы иллюзия безнаказанности. А так прилетало и по ним, у них не было запасных жизней, как в компьютерных играх, они умирали навсегда. Только страх возмездия останавливал карателей.

Иловайск, Дебальцево, Донецкий аэропорт… Сотни украинских парней полегли на полях сражений, а ещё больше попало к нам в плен. Если бы не приказы командиров остановить наступление, то мы давно были б в Киеве. Но после каждой победы следовала команда сверху — перейти к обороне. Политики в высоких кабинетах начинали торг.

Донецкий аэропорт я помню современным красавцем, когда он принимал гостей «Евро-2012» со всего мира. Трансконтинентальные лайнеры взлетали и садились каждые пятнадцать минут. Многоцветье флагов, многозвучье языков. А сейчас — сплошные руины. Откуда ещё и стреляют.

Аэропорт уже находился практически под нашим контролем, но в подвале ещё оказывали сопротивление национальные гвардейцы. Моему взводу была поставлена задача — провести разведку боем подземных коммуникаций аэропорта. Под Дебальцево ранило много бойцов. Им на смену пришли местные добровольцы. Отряд получился смешанный: половина старожилов, половина новобранцев. На стрельбах новички вроде бы показали себя неплохо, но как поведут они себя в условиях реального боя, я не знал. Нам выдали приборы ночного видения, и мы по одному спустились в подземелье. У меня с детства страх перед всякими подвалами, и я очень не люблю темноты.

Я отправил вперёд пятерых добровольцев из Сибири. Парни выросли в тайге и были хорошими охотниками. Тыл замыкал Барса со своими европейскими воинами-интернационалистами. Сам же остался посередине колонны, окружённый в основном новобранцами. Неожиданно впереди завязался бой. Видать, сибиряки нарвались на противника. Началась перестрелка. Сверкающие очереди трассирующих пуль освещали подземелье.

Я приказал солдатам залечь, но под лопатку мне уткнулся автоматный ствол.

— Спокойно, командир. Не дёргайся. Сдай оружие по-хорошему. Нельзя быть таким доверчивым.

Меня обезоружили и стащили с головы прибор ночного видения, прежде чем я успел разглядеть лица предателей. Но по голосам я понял, что это мои новобранцы.