Майенн

— Эрл, ты только представь, насколько одинока и однообразна моя жизнь, — мягко продолжила она, — долгие, долгие годы пустоты и одиночества. А теперь все изменилось. Я поняла, насколько интересной, живой может быть эта жизнь; полной чувств, эмоций, переживаний. Тебе не стоит объяснять все это. Ты сам прекрасно знаешь, насколько ценно, желанно общение с другими после многих дней холодного одиночества, молчания. Понимать, что другой человек разделяет с тобой радость, боль, любовь. Любить и быть любимой. Принадлежать кому-то, кто нуждается в тебе так сильно, что готов отдать и жизнь. Для тебя это все обычно, ты живешь так всегда. А я только начинаю понимать все многообразие жизни, которого я никогда не знала раньше. А ты можешь мне дать все это. Дать радость и счастье. Я очень хочу этого, Эрл! Ты можешь дать мне все, о чем я мечтаю!

Дюмарест спросил тихо:

— Я?

— Да, Эрл, именно ты!

— Я не совсем понимаю тебя, Тормайл. Что я способен дать тебе? Чего тебе еще не хватает в твоем существовании?

Она коснулась обеими руками его плеч и заглянула прямо в глаза. Ее золотистые волосы отражали мерцающий уютный свет лампы, прекрасные, волнистые, мягкие и красивые, как и ее лицо, ее глаза…

— Не будь глупцом, Эрл. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Но если ты хочешь, чтобы я произнесла все, как есть, то — пожалуйста. Я люблю тебя, дорогой. Я очень люблю тебя, и хочу твоей ответной любви…

Глава 14

Глубокие борозды, заполненные кристаллами, бесконечные извивающиеся проводники, наполненные проводящей жидкостью, пульсирующее сердце из частичек, представляющих собой атомы, электроны… Все это контролировало силы, безграничные по своим возможностям, мозг, который, шутя, играл пространствами, планетами и мирами космоса, не говоря уже о мельчайших созданиях, которыми для него были люди.

И этот всемогущий монстр молил, просил о любви, мечтая быть любимым и желанным…

Дюмарест думал механическими, техническими терминами, хотя отдавал себе отчет, что не прав. Тормайл не был чисто электронным, искусственным созданием. Он представлял собой нечто большее, это была своеобразная форма жизни, огромный интеллект, слишком мощный, чтобы быть понятым в деталях, полностью. Было и проще, и приятней думать об этом монстре, как о женщине: учитывать обычные женские чувства, желания, возможности.

Дюмарест тихо и осторожно сказал:

— Ты узнал меня гораздо лучше, чем я мог предположить, Тормайл. Может даже показаться временами, что ты способен чувствовать и переживать, как живой человек. Тебе, как ни странно, свойственно даже чувство юмора.

— Эрл!

— Да, ведь я полагаю, что все сказанное тобой в последние минуты есть не что иное, как хорошая шутка, розыгрыш.

— Ты действительно думаешь именно так? Нет, милый, я говорила все очень серьезно. Неужели тебе так сложно влюбиться в меня? Если тебе не нравится мой внешний вид, нынешний мой облик, то я могу сделать все, чтобы тебе было приятно смотреть на меня, не сомневайся! Я даже могу предложить большее: стоит тебе лишь только подумать о чем-то, и я тут же исполню любое твое желание, мечту. Ты понимаешь меня?

Обстановка вокруг них постепенно менялась; стены раздвинулись, изменилось освещение, мебель, мелочи вокруг. Все стало изысканней, тоньше, роскошней. Появились еще двери, за которыми виднелись холлы, следующие залы, тихо склонившись в поклоне, стояли послушные слуги, готовые исполнить малейшее желание своего хозяина. За огромными застекленными окнами виднелись обширные сады, возделанные поля, дороги с мелькающими машинами, пешеходами… Где-то вдали виднелось море с плескавшейся у берега рыбой, сновавшими лодками и парусниками, залитыми солнцем. Перед домом танцевали стройные и красивые женщины, способные дать счастье любому искушенному мужчине.

И все это богатство — за один миг любви. Власть большая, чем обладал самый могущественный человек, правитель любой самой богатой Галактики. Мир, в котором он, Дюмарест, был бы уважаемым и достойным поклонения повелителем, монархом, властелином. И даже богом…

Ирония судьбы. Мираж, способный стать реальностью.

Дюмарест молча ждал, пока вернется все прежнее, налил себе вина и отпил большой глоток, испытывая куда более сильное чувство, чем простая жажда. Любой мужчина, человек, испытывает время от времени необходимость получить подтверждение своим способностям, качествам, почувствовать свою нужность и необходимость для чего-то или кого-то. Она очень наглядно показала ему все воочию… но только в качестве платы за его отношение, поступок, чувство, службу…

Вместо всего этого Эрл произнес вслух обтекаемые слова:

— Ты сулишь слишком много, Тормайл. Много для меня, ведь я — смертен, и состарюсь очень скоро. А ты заскучаешь гораздо раньше, чем это произойдет.

— С тобой и твоей любовью мне никогда не станет скучно или одиноко, Эрл.

— А что ты скажешь о моем возрасте и смертности?