Майенн

— Я должна поблагодарить тебя за королевский подарок, любимый. Ты видишь, как быстро я меняюсь, усваивая все твои уроки? Дай мне еще немного времени, и я стану настоящей женщиной, которая сможет подарить тебе сыновей.

Ее голос звучал плавно, мягко, словно нежная мелодия, которая подчеркивала красоту и совершенство ее тела.

— Что все это значит, Эрл? — Майенн приблизилась к нему, требовательно глядя в глаза, и коснувшись руки. Она была в ярости, ненавидя соперницу всем существом, чувствуя ее безграничную силу и терзаясь подозрениями ревности, — как это создание может родить детей?

— Она не может, — мягко ответил Дарока, — она просто пытается причинить тебе боль. Не давай ей этого делать, Майенн.

— Но если она смогла бы произвести на свет детей, представьте, какими богоподобными, прекрасными и совершенными созданиями они бы были! — Чом буквально исходил восторгом. — Они бы были усладой глаз и сердец всех, кто их видел! О, госпожа, я — простой смертный, со всеми его слабостями и достоинствами, но, поверьте, я любил бы вас преданно и верно всю жизнь, если бы вы сделали подобное предложение мне!

Улыбаясь, она ответила:

— В этом просто нет необходимости. Ты скоро исчезнешь отсюда, в отличие от Эрла и женщины. Она мне еще понадобится.

Как исходный материал для воспроизведения по волшебному закону дубль-близнецов. Дюмарест посмотрел на Дженку, проклиная себя за опасность, которую он не смог отдалить от нее, за страшный путь, которого не избежал, хотя он просто был вынужден поступить именно так, а не иначе. Мозг Тормайла в теле Майенн, чувствующий каждое ее желание, движение, порыв, желающий познать все о сути настоящей, живой женщины.

Эрл резко и громко произнес:

— Ты не имеешь права делать этого, Тормайл. Это не поможет тебе.

— Я сделаю именно это, милый. И все будет так, как я хочу.

Но откуда он узнал о секрете Эрла? От кого? От Чома? Дюмарест посмотрел на антрепренера; тот стоял, слегка открыв рот, его лицо выражало полное недоумение и непонимание сути происходящего. Карн? Но он бредил только своим кораблем. Дарока? Он стоял молча, ссутулившись, задумчиво теребя свое кольцо. От него самого? Но если Тормайл сумел прочесть все, что хранил его мозг, то зачем ему было заставлять его раскрывать свои знания перед другими?

Может, у Тормайла было иное намерение? Наглядно показать ему, кто был реальным властителем, управляющим ситуацией? А может, это чисто женская прихоть, дань его обличью?

— Нет, — твердо сказал Эрл, глядя в глаза Лолис-Тормайла, — я уже предупредил тебя, Тормайл. Если ты посмеешь воспользоваться телом Майенн, я просто убью тебя. Ты все понял?

— Гораздо больше, чем ты предполагаешь, Эрл, — легко согласилась она, — ты любишь Майенн, а я просто стану ею. Когда это произойдет, ты будешь любить меня. И ты не сможешь убить существо, которое любишь. Понимаешь, милый? Ведь это все очень просто!

Простая, бесхитростная логика ребенка, но человеческие отношения слишком редко подчиняются твердым логическим законам.

— Я бы убил ее, — твердо повторил он, — для ее же блага, если не во имя большего. А ты глубоко ошибаешься в своей уверенности о моей любви к тебе. Никогда не будет так, как ты предполагаешь, потому что я постоянно буду помнить, что ты — захватчик, присвоивший себе то, что принадлежало другому. А если ты успел хоть что-нибудь понять о любви, то ты должен знать, что это нечто большее, нежели просто желание физического обладания телом. Кроме тела есть сердце, ум, душа, тепло и сложная суть конкретного человека, которые не поддаются никакому анализу или химическому повторению. У нее есть многое, а тебе этого не сдублировать никогда. Как я уже много раз повторял тебе, что она — живая женщина, а ты — лишь красивое куклообразное подобие.

Она вдруг пронзительно посмотрела на него и спросила холодно:

— Так тебе не нравится подобие, притворство?

— Нет.

— Тогда ты просто глупец! — ее голос стал ядовитым, нежность исчезла из него, как дым; она стала женщиной, оскорбленной в своих самых лучших, сокровенных чувствах, — взгляни повнимательней, и ты поймешь, что твои друзья — далеко не такие, как пытаются это представить!

Дюмарест посмотрел на своих спутников и вдруг почувствовал, что видит их словно насквозь, как прозрачные миражи. Карн выглядел металлическим, кристаллообразным, словно сложный механизм, работающий по жесткой запрограммированной задаче: водить корабли от планеты к планете. Чом казался мягкой, аморфной склизкой массой, неприкрыто алчным, жадным чревоугодником с тысячей липких щупальцев. Остальные?

Эрл перевел взгляд на Майенн и Дароку. Но не увидел ничего, кроме ненавистного алого цвета, темных колеблющихся полос, блестящих черепов и горящую на этом фоне золотую огромную печать Кибклана…

Дарока поднял руку, коснулся щеки; его кольцо сверкнуло металлическим блеском:

— Ты все узнал, — медленно произнес он, глядя на Эрла, — я понял это по твоим глазам.

— Ты и Майенн, — отчетливо произнес Эрл, — вы — агенты Кибклана…