Майерлинг

Он посмотрел на Марию. Смущение делало еще прелестней ее молодое личико. Его охватило нестерпимое желание обнять ее, поцеловать эти свежие уста, почувствовать прикосновение ее неискушенного тела. Не владея собой, он поднялся и произнес те слова, которые в подобные моменты говорил другим женщинам:

– Я совсем потерял голову и даже не предложил вам снять манто. Здесь жарко. И не откроете ли вы мне ваши волосы? Говорят, они восхитительны.

– Охотно, – согласилась Мария, поднявшись.

Она поискала глазами зеркало.

– Здесь нет зеркала, – заметила она. – Вы до такой степени лишены кокетства?

– Пройдите сюда, – ответил Рудольф, указывая ей на дверь спальни.

Мария вошла. Это была маленькая и просто обставленная комната. В углу стояла узкая кровать.

– Вы здесь спите? О, воображение молодых девушек! Я представляла себе просторную комнату с большой кроватью посередине – парадной кроватью принца.

Рудольф рассмеялся.

– Вы не ошиблись. Подобная спальня действительно существует, но эта мне нравится в тысячу раз больше, хоть она и лишена комфорта. Я здесь сплю больше года.

Мария приблизилась к зеркалу. Рудольф шел за ней, почти касаясь ее.

– Я, должно быть, разлохматилась и боюсь, что не понравлюсь вам, – сказала Мария.

Она сняла шляпу и открыла массу иссинячерных волос, закрученных в узел на затылке.

Распахнула манто. Рудольф подошел, чтобы помочь ей; он едва касался ее. Зеркало посылало им их отражение: глаза Рудольфа горели, а ясный взор Марии светился улыбкой. Он читал во взгляде этого ребенка, которого почти держал в руках, доверие и невинную радость. Она ничего не опасалась: он не мог сделать ей ничего плохого… В этот момент она так легко и целомудренно прислонилась к принцу, что тот вздрогнул и черты лица его напряглись. В нем боролись противоречивые чувства. Вдруг он резко отстранился и сделал два-три шага назад. Мария оглянулась и, обеспокоившись, приблизилась к нему.

– Что происходит? Что с вами?

– Небольшое недомогание… Как глупо… Но все прошло… Вы тому причиной.

Он уже улыбался, а его тон успокоил встревожившуюся Марию. Он походил еще по комнате, потом разом вернулся к молодой девушке, взял ее руки в свои и, заглядывая в глубину глаз, спросил:

– Вы часто творите чудеса?

В замешательстве Мария не знала, что ответить. Выражение лица Рудольфа было таким веселым, таким оживленным, что его было не узнать.

Он повлек ее в салон, усадил на диван, предложил бокал вина и сел у ее ног. Теперь он без умолку говорил обо всем и ни о чем. Его радостное настроение очаровало Марию. Он помолодел, складка поперек лба исчезла. Внезапно он осекся и заметил:

– Вы ничего не хотите просить у меня?

Мария с удивлением посмотрела на него.

– Да-да, – продолжал принц, – все люди, попадая ко мне, просят что-нибудь: одни – места, другие – продвижения, третьи – награды, а последний посетитель – просто-напросто денег. Вот поэтому я и хочу знать, чего желает самая прелестная просительница из всех, побывавших тут.

– Но я ничего не хочу, – ответила Мария. – Разве сегодня я не получила все, чего желала?

– А я подумал о вас, – продолжал принц. Он подошел к столу, открыл ящик и, вернувшись к Марии, протянул ей футляр.

Она озадаченно смотрела то на футляр, то на Рудольфа.

– Так откройте его, проявите любопытство!

Она сделала то, что он просил.

– О! Какой прекрасный перстень! – воскликнула она. – Сапфир и бриллианты. Но я не могу его принять… Конечно, я хотела бы его иметь, – спохватилась она, испугавшись, что Рудольф неправильно истолкует ее чувство, – но если маман его увидит…

– Перед тем как отказаться его принять, не хотите ли рассмотреть, что выгравировано на кольце? – спросил Рудольф.

Мария прочитала надпись: „12 апреля 1888 г.“.

– Возможно ли это? – живо спросила она, подняв глаза. – Я не могу в это поверить…

– Не у вас одной хорошая память на даты.

– Ах, я слишком счастлива! – продолжала Мария, взяв Рудольфа за руку. – Я буду надевать этот перстень у себя в комнате по вечерам, когда буду молиться за вас, и оставлять на всю ночь, чтобы вы снились мне…

Она легко прикасалась к коленям принца, перемежая свою ласку короткими нежными фразами: „Как вы добры! Как я люблю вас! Мой дорогой!“

В этот момент от дверей салона донеслось легкое царапанье. Рудольф вскочил.

– Это подает знак мой сторожевой пес. К сожалению, пора расставаться. У меня официальный обед. Хорошо, Лошек, я слышу! – крикнул он.

И повернулся к Марии.

– Что я могу вам сказать? Меня посетила фея, о которой я мечтал, когда был маленьким. Она была такой же красивой и доброй, как и вы. Она дотрагивалась до несчастного волшебной палочкой – и тот забывал свое горе.

Он помог Марии надеть манто.

– С тех пор, как вы появились здесь, даже атмосфера этой комнаты изменилась. Неужели мы в Хофбурге? Меня ничто не тревожит, я больше не чувствую себя несчастным.

Вот уже во второй раз принц произнес это слово и бессознательно акцентировал его, придавая ему почти патетическое звучание. Мария вздрогнула. Лицо Рудольфа стало другим. Он побледнел, казался растерянным, глаза наполнились тревогой.