Майя

Как оказалось, Сенчо принял мудрое и взвешенное решение: его невольницы привлекли внимание гостей, и многие, включая маршала Кембри, отзывались о девушках с неприкрытым восхищением. Рабыни ловко и предупредительно ухаживали за Сенчо, так что он сполна насладился роскошным угощением и почти сразу же погрузился в удовлетворенное дремотное оцепенение, хотя обычно бодрствовал во время керы, чтобы потешить плоть.

Итак, Сенчо постепенно приходил в себя; в нем взыграло невероятное возбуждение – такого острого приступа плотского желания он давно не испытывал. Смутно ощутив нежные прикосновения теплых женских рук к его телу, он нащупал пышную грудь невольницы и присосался к ней губами, а потом в порыве неудержимой страсти потянул руку девушки к своему паху. По какой-то непонятной причине рабыня оцепенела, что еще пуще распалило Сенчо. Он наконец-то очнулся, вспомнил, где он, и нетерпеливо кликнул Мерису, но та почему-то не отозвалась. А затем выяснилось, что его, верховного советника Беклы, вообще оставили в одиночестве.

Снедаемый неудовлетворенной похотью, Сенчо беспомощно заворочался на ложе и взвыл, как кобель, которого не подпускают к суке. Его мучения вскоре стали совершенно невыносимыми, потому что обычно его желания удовлетворялись моментально и ждать он не привык. Тем временем вокруг него буйствовала оргия страстей. Сенчо с усилием приподнялся на ложе. На помост вскочила стройная темноволосая девушка и, спасаясь от невидимого преследователя, пробежала мимо верховного советника. Он протянул руку и схватил красавицу за ногу. Девушка вскрикнула, вырвалась и, хохоча, упала на соседнее ложе. Невыносимые мучения превратились в изощренную пытку – к девушке тут же присоединился ее преследователь. Верховный советник задохнулся от ярости и повалился на подушки, брызжа слюной и гневно всхрюкивая.

И вдруг напряжение исчезло, угасло, как пламя свечи, сменившись неописуемым – шелковистым, влажным, податливым – блаженством. Спустя несколько мгновений наслаждение Сенчо перешло все мыслимые границы, подстегнутое чудесным спасением от невероятного унижения. Верховный советник – задыхаясь, не понимая и не желая понимать, что произошло, забыв обо всем – беззаветно отдался во власть этого наслаждения и наконец едва заметно содрогнулся, с минимальным усилием исторгнув из себя густую склизкую струю. Подобного ощущения он не испытывал уже много лет.

Истекая потом, ошеломленный Сенчо пришел в себя и медленно открыл глаза. Рядом с ложем коленопреклоненная тонильданская рабыня ополоснула рот вином из кубка Мерисы, подняла с пола веточку керанды и воткнула ее в золотые кудри над ухом, потом поглядела на хозяина и смущенно улыбнулась. Верховный советник, все еще осоловелый, но преисполнившийся гордости за свою необычайную проницательность, погладил невольницу по плечу, довольно фыркнул и снова погрузился в сон.

23 Наказание Мерисы

– Превосходно! – Оккула налила ароматического масла на розовую ладошку и растерла плечи подруги. – Ну, банзи, такого от тебя я не ожидала!

– Я тоже, – вздохнула Майя.

– Ах, ты еще и шутница! Откуда в тебе столько талантов? Может, ты и петь умеешь?

– Оккула, научи меня танцевать, – попросила Майя. – Помнишь, ты про какой-то танец говорила? Как он называется?

– Сенгуэла. Научу-научу, не сомневайся. А пока лежи смирно, я тебе спину разомну. Молодец, банзи, я тобой горжусь.

Даже Теревинфия удовлетворенно улыбалась. На следующий день после пиршества Сенчо проспал до обеда, а проснувшись и утолив голод, рассказал Теревинфии о чудовищном проступке Мерисы и похвалил верную служанку за мудрый совет в отношении тонильданской рабыни. О Майе он отзывался в таких исключительно превосходных выражениях, что Теревинфия удивленно вытаращила глаза, а Сенчо, возбужденный собственным рассказом, велел немедленно привести девчонку, чтобы Теревинфия самолично убедилась в ее необычайном мастерстве. В присутствии Теревинфии Майя слегка оробела, однако врожденная смекалка подсказала ей, что сейчас хозяину придется по нраву абсолютно все – пожалуй, кроме битья посуды. Итак, Майя послушно ублажила Сенчо еще раз (для пущего удовольствия Теревинфию заставили держать зеркало), после чего верховный советник блаженно задремал, а Теревинфия увела Майю обратно в женские покои.

Дождь непрерывно лил уже два дня; похолодало. В покоях зажгли очаг, тихо потрескивали поленья, мерно журчала вода за окном.

– Да ну, мне просто повезло, – сказала Майя, переворачиваясь на спину. – Если честно, я очень испугалась, только надо было что-то делать.

– И то верно, иначе быть бы тебе там, где сейчас Мериса, – согласилась Теревинфия, придирчиво осматривая вчерашние наряды и украшения. – Она сама во всем виновата. Даром что науке обученная, а вот ведь не сдержалась. Ничего, вам всем урок будет.

– Банзи, а правда, что Эльвер-ка-Виррион тебя с собой звал, а ты отказалась? – спросила Оккула.

– Ох, вот еще и поэтому страшно, – призналась Майя. – А вдруг он злобу затаил?