Майя. Игрушка Шейха (СИ)

Я нервно сглатываю, поднимая на него глаза. Вокруг все кружится. Центр только в черной бездне его зрачков. Они как воронка- засасывают меня, затягивают.

-Сейчас уже можно говорить, учитель?- собираю остатки сарказма, чтобы высыпать его на Шейха хотя бы скромной горстью.

Он смеется. Искренне, заливисто. Я думаю, что бы он ни говорил, ему нравится моя непокорность. Возможно, в ней и есть мое спасение, какие бы советы я ни получила со всех сторон…

- Можно кричать, Майя. Громко, надсадно. Разрешаю тебе даже просто кричать моё имя. Без титулов.

Я поднимаю бровь, имитируя удивление и скептицизм. Хотя нет. Я и правда удивлена, это не имитация.

-Разве речь не шла о том, что я имею право кричать Ваше имя без титула только тогда, когда отдамся Вам?

Тамер сейчас сочится вожделением и триумфом.

-А разве ты не отдалась несколькими минутами ранее? Разве сама не дала мне себя, раздевшись передо мной, сказав, что могу тебя брать…

Я смотрю на него и теперь тоже улыбаюсь. Впервые в жизни чувствую очертания своих губ. Чувствую их форму. Потому что эта улыбка как нож- она словно бы вырезана на моем лице по контуру.

-Есть две большие разницы, великоопытный Шейх Тамер, между тем, когда женщина разрешает собой попользоваться и решает отдаться добровольно… Это как в арабской лирике… Очень важны акценты… И окончания…

Глаза Тамера наливаются гневом. Но он снова обуздывает своих демонов. Игра между нами идет все на более и более повышенных ставках. Это уже не просто казино. Это уже русская рулетка, не иначе. А что ты хотел, восточный принц? Не боялся обморозиться о русскую девочку?

На этот раз он оставляет мои слова без ответа. Протягивает руку к табуретке, берет с нее кисточку.

-Это хна, Майя. Не та химическая, которую производят для продажи за рубеж. Эта хна растет на деревьях. Мою привезли из Асуана с острова Агиллика. Это уникальное место впитало в себя все богатство щедрой долины Нила. Теперь вопрос ученице- что ты знаешь об арабской каллиграфии?

-Арабская каллиграфия- искусство. Оно имеет множество форм, которые разнятся от страны к стране, культуры к культуре. Даже события, связанный с тем или иным социальным явлением, имеют в своем протоколе разные формы каллиграфии. Праздничные приглашения, соболезнования, поэзияяя…- не могу нормально договорить, потому что в этот момент его мягкая кисть пускает витиеватый побег от моей шеи к груди, заставляя выгнуться в наслаждении. Мягкость меха и холод хны на теплом разморенном маслом теле вызывает дикие мурашки удовольствия.

-Продолжай, Майя…

- Именно потому, что в исламе запрещено изображать лик человека, здесь такое богатое развитие получила каллиграфия и орнаменталистика. Эти понятия часто взаимосвязаны. Иногда картины представляются просто узорами, но стоит только в них вглядеться- и можно сразу разглядеть какое-то изречение или стихи восточного автора…

Снова выгибаюсь, когда кисть следует ниже, заставляя меня снова выгнуться навстречу ее слабой и интимной ласке.

Дыхание замирает. Шейх Тамер идет дальше. И теперь я чувствую кисточку там, где жду ее меньше и больше всего одновременно.

Умелыми движениями он поддевает мой клитор и начинает его ласкать.

Я кричу, не в силах сдержать себя от переполняющих эмоций. Удивительно. Это на грани чувственности, вожделения, нежности и даже боли. Этот мужчина заставляет меня испытывать такую сложную, такую глубокую гамму чувств, а ведь он ни раз даже не касался меня пальцами… Чтобы кожа к коже… Плоть к плоти…

Снова выгибаюсь и… разочарованно хмыкаю, когда он резко убирает кисть.

Это продолжается не менее трех раз и я чувствую, как мое тело становится еще более каменным, чем до его расслабляюще-возбуждающего массажа. Я сильно натягиваю веревку, держащую мои руки, от чего она больно впивается в мои запястья. Кожа постепенно затекает.

- Думаю, ты все-таки сдашься, Майя… Бессмысленно себя так мучать, баннута… Я могу делать это снова и снова, доводя тебя до сумасшествия… Достаточно одного твоего «да»- и я сделаю тебя своей… И все вокруг изменится… мы оба станем на шаг ближе к тому, что так хотим.

Я отворачиваюсь от него, закусываю губы.

Тамер вздыхает, глубоко и чувственно, но слишком рвано, агрессивно. Только сейчас понимаю, что он напряжен не меньше, чем я.

Его вздыбленная плоть упирается мне в бок, он толкается еще жестче. Она как камень. Как кость.

-Если бы ты не была такой упрямой ослицей, Майя, ты бы обратила внимание, как я возбужден… Для меня это тоже не игра… Мужчине вредно вот так возбуждаться без разрядки! Я развяжу твои руки, если ты возьмешь его ими и приласкаешь.

-Нет,- мой жесткий ответ заставляет его яростно захрипеть, нависнув надо мной,- у Вас предостаточно тех, с кем можете получить разрядку. Позовите свою спутницу, которая ублажала Вас в поездке… Или пресытились и теперь пытаетесь поступить так же и со мной?

Он хрипит.

- Ты в таком уязвимом положении сейчас, что я могу просто разорвать тебя…

-Рви…те…- шепчу я,- Ваше превосходительство.