Майя. Игрушка Шейха

– Ты где шаришься, Май? –  шипит на меня подруга Ирка с курса, поставленная распределять беджи, –  так, все крупные страны уже распределены. К заливникам (жарг.– представители стран Арабского Залива)– эмиратчикам и саудам–  поставили парней. Ирак, Сирия и Ливан тоже ушли у тебя из-под носа, пока ты тупила. Я печально вздыхаю. На самом деле арабский язык не один–  диалектов ровно столько, сколько стран в регионе, а иногда и по несколько на страну. Есть литературный арабский–  фусха–  который мы учим в институте, универсальный язык, на котором общаются деловые круги, но его сходство с разговорными формами примерно такое, как между русским и языками других славянских народов. Все страны, чьи диалекты были более-менее понятны, конечно же, быстро разобрали.

– И что же мне остается?

– Киренаика, –  говорит Ирка, кривя рот, –  могу предложить еще Судан и Мавританию, но там вообще ничего не поймешь. В прошлом году ребята, работавшие с ними, жаловались.

Черт… Вот же везунчик, Майя… Ничего и не скажешь… Киренаика. Небольшая страна на Севере Африки, всегда держащаяся в гордом отстранении от всего арабского мира, считая себя скорее уникальной нацией– миксом между африканской и арабской культурами. Зато очень богатая по запасам газа и нефти, что и позволяло сохранять независимость на международной арене. Ну, что поделаешь. Что есть, то есть. С этими точно супер– прогресса в плане языковой практики не будет…

Ирка протягивает мне бедж, предварительно нацарапав на нем маркером название страны. Как и Круелла, косится на мои сапоги.

– Капец, ты словно с совхоза.

Я уже плакать хочу, как все достали. Все сегодня против меня.

Однокурсница, видимо, чувствует мое состояние, раздраженно, но понимающе выдыхает.

– Ладно, только не зарыдай сейчас. У меня сменные туфли есть. Взяла, а потом поняла, что прогадала с высотой каблука. Мне весь день бегать с этими протокольными вопросами–  тут и в лаптях без ног под вечер останешься. Возьми в пакете у меня на вешалке. Телефоны брать с собой запрещено, оставь прямо в куртке или сумке. Здесь чужих нет, не сопрут.

– А как связь держать?

– Май, ориентируют. Ладно, мне бежать надо. Не тупи!

Забегаю в раздевалку для служебного персонала, выделенную под нас, наспех стаскиваю с себя пуховик с шапкой, на скорости света переобуваюсь в любезно предоставленные подругой туфли. Встаю и… кровь резко отливает от лица.

Я никогда в жизни не надевала такого… Даже представить не могла, что такое возможно носить. Сколько сантиметров этот каблук? Десять? Двенадцать? Как вообще женщины на таком ходят? Как на ходулях?

Крик завкаф не дает мне придумать экстренный выход из ситуации и найти себе другую обувь.

– Быстрее, все за мной! По рации сообщили, что протокольные машины уже на подъезде. Каждый ждет своих делегатов, ориентируется на личных помощников, которые будут выходить из кортежей справа от главы. Вежливо здороваетесь и тут же ведете их в конференц– зал. Больше от вас ничего не требуется. Потом эти же протокольщики сориентируют вас по дальнейшей программе.

Я подбегаю, цокая каблуками, к нашей толпе в числе последних. Собираю удивленные взгляды парней с курса, никогда не видевших меня на таких шпильках, и яростный–  Круеллы.

Но и у нее сейчас нет времени, чтобы опять разнести в пух и прах мой прикид.

Только когда мы ступаем на слепящий идеальной гладкостью и блеском мрамор холла центрального входа башни, и мы с ней ровняемся, она раздраженно цедит сквозь зубы.

– Ты что творишь? Не думала, что ты такая дура, вроде бы была толковой студенткой, хоть и в облаках витала…

Она не успевает договорить. А может я не успеваю дослушать.

Потому что первой, как торжественно сообщают, к центральному входу подъезжает делегация Киренаики.

Шикарный кортеж из четырех автомобилей представительского класса останавливается у распашных дверей. Звук сирен и сигналов, свет проблесковых маячков, гордо развивающийся флаг государства-гостя на флагштоке… Мое сердце бьется, как сумасшедшее. Вот она, взрослая жизнь, а не монотонная зубрежка за партой…

Мужчины в черных строгих костюмах вылетают из автомобилей и на ходу формируют полукруг– полу шеренгу, создавая пояс безопасности вокруг главного гостя.

Ему открывают дверь. Первое, что я вижу–  золотистая кандура (прим.– традиционное арабское одеяние мужчин), развивающаяся от ветра, куфия с темным уккаль–  мужской платок и специальный жгут, крепящий его вокруг головы. Мужчина выпрямляется в полный рост–  а он явно не менее двух метров–  и под взволнованные перешептывания журналистов, которым был отведен уголок для съемок, заходит внутрь в сопровождении не менее трех– четырех помощников. И на кого мне ориентироваться? Все совсем не так, как инструктировала Круелла…