Майя Плисецкая. Рыжий лебедь. Самые откровенные интервью великой балерины

– Спасибо.

– Майя Михайловна, а почему сейчас наши хореографы не ставят балет «Красный мак», «Шурале» и «Барышня-крестьянка». Я их видела, когда была молодая, мне уже сейчас за 80.

– Вот как? Но голос у вас очень бодрый. К сожалению, забытый балет уходит, как вода в песок. Его не помнят.

Майя Михайловна изумлена: читатели помнят ее балет «Шурале» начала 50-х.

– Скажите, а где сейчас Владимир Васильев?

– Он сейчас в Италии.

– А он вернется в Большой театр?

– Вряд ли.

– Клочкова Кристина, мне 11 лет. Я хотела спросить: что вас, великую актрису, заставляет выходить до сих пор на сцену?

– Очень много интересных предложений.

О шее и золотых нитях

– Майя Михайловна, вы в детстве никогда не были толстой?

– Нет.

– Вам повезло. А я и сейчас довольно-таки полная. И это трагедия. Стараюсь не есть сладкого, но, наверное, все-таки ем. Но это все равно ничего бы не спасло.

– Да нет, это вообще помогает. В ленинградскую блокаду люди даже со слоновьей болезнью очень худели.

– Здравствуйте. Как вам удалось сохранить шею в таком состоянии? Лицо можно сделать, а шею нет.

– Вы знаете, меня даже в школе называли «длинношЕЕЕ»…

– А вот говорят, что вы пользуетесь золотыми нитями?

– Такие вещи надо делать только в молодости. В советское время об этом не могло быть и речи. Вот Катрин Денёв, как она сама говорит в своих газетных интервью, действительно пользовалась золотыми нитями.

«В пивные хожу через день»

– В Мюнхене к вам приходят гости?

– Надо сказать, что мы прожили всю жизнь, в общем, без гостей. Щедрин всегда считал каждый потерянный час и предпочитал работать.

– Вас там на улице узнают?

– А я мало и давно танцевала в Германии. А вот в Москве меня знают даже дети. Здесь и в Питере люди потрясающе ко мне относятся. И еще в Токио меня знают. Как в Москве.

– Где вы лучше себя чувствуете – в Москве или в Мюнхене?

– В Токио. Мне вообще там ужасно нравится.

– А Новый год где собираетесь встречать?

– В Литве. В нашем доме на озере Тракай. Я Новый год люблю все равно где, я его люблю вообще. Везде елки, везде свет. Я люблю яркий свет, наряды, города.

– Мюнхен, как известно, пивная столица Европы. А вы часто ходите в пивные?

– Почти каждый день. Пиво там потрясающее. Много не могу, но одну кружку – с удовольствием.

«Меня рисовали много, но плохо!»

– Когда у вас бывают грустные минуты, как вы их пытаетесь развеять?

– Вы знаете, когда грустно – тогда грустно. Даже у животного не может быть одного настроения.

– Удивительно, что художники вас так мало рисовали.

– Рисовали много, но ужасно плохо. Есть лишь несколько хороших моих портретов художников Фонвизина (он висит у меня дома) и Галенца – тоже дома.

– Один художник наивного искусства из Казани сообщил нам по интернету, что хочет предложить вам картину «Майя Плисецкая в Африке».

– Я бывала в Африке, Бармалея не встречала, хотя если допустим, что Гамаль Абдель Насер – Бармалей, то встречала. Он мне подарил вот такую огромную серебряную шкатулку.

– У вас много таких интересных подарков?

– Индира Ганди подарила небольшую старинную чашу, ей 200 лет. Такую же очень старую серебряную чашу мне подарили в Аргентине. Но я не собираюсь делать выставку подарков, как Сталин.

– А какой из подарков наиболее дорог?

– Думаю, от Бежара. Тот танец, который я исполняла на своем нынешнем юбилейном вечере. Он назвал его «Аве Майя» на музыку Баха – Гуно «Аве Мария». Я танцевала этот номер на концерте в Большом театре в день моего юбилея.

– Бежар – идеальный для вас хореограф?