Майя. Потерянная цивилизация

В доклассический и классический периоды да и с самого начала существования цивилизации майя, общественное устройство имело вид пирамиды с вершиной в виде вождя или царя, следуя таким образом ольмекской модели. Неважно, идет ли речь об управляемых вождями племенах или о государствах, и вне зависимости от сложности и уровня политического развития, меняющихся в пространстве и во времени, вождь или царь является абсолютным властителем, занимающим центр мира и совмещающим все возможные функции, в частности, религиозные, политические и военные. Таким образом, он воспринимается как представитель, воплощение всего сообщества. В этом мире, как и в ином, он действует от своего имени. Сообщество обязывает его обеспечивать бесперебойный ритм существования Вселенной — функционирование космоса и благосостояние подданных — выполнением предписанных обрядов. Он, без сомнения, несет ответственность перед сообществом за все свои успехи и провалы, хотя мы не знаем, были ли предусмотрены такие санкции, как смещение монарха.

Царь, отличающийся от вождя тем, что он принадлежит к определенной династии, в которой определены правила наследования, — всего лишь звено династической цепи; он обретает легитимность своей власти и саму власть от своих предков, и должен сам стараться подтвердить свои права на наследование. Таким образом, династия и ее основатель играют фундаментальную роль в функционировании царской власти. После смерти правителя власть обычно передается его старшему сыну, иногда брату покойного или его жене. Известно множество сведений о женщинах, царствовавших самостоятельно или в качестве регентш при слишком юном правителе. Восшествие на престол — предмет сложного ритуала; подобные события чаще всего отмечаются в текстах и в изображениях, часто отмечались годовщины этих событий. В Пьедрас-Неграс оно изображается как восхождение.

На стеле 11 правитель сидит в нише, обрамленной изображением неба; царь взошел на трон по лестнице, которая хранит след его ступней, ведущих вверх. Здесь восшествие на престол виделось как подъем царя от земли (в основании стелы расположен фриз, где имеется иероглиф caban - земля, повторенный много раз) не до небес, но выше уровня, занимаемого людьми. Воссесть на трон, покрытый шкурой ягуара, — также символический акт восшествия на престол. Нередко правитель на памятниках держит скипетр, символизирующий молнию; это статуэтка, имеющая человеческий облик, если не считать того, что одна из ее ног — змея, а голова принадлежит существу с удлиненной мордой; дымящийся топор — молния в узком смысле — расположен у него на лбу.

В эпиграфике приход к власти обозначается рукой, которая берет все тот же скипетр. Царь отождествляется с солнцем и, таким образом, его восхождение мыслится как выход этого светила, изображаемый как освобождение из плена чудовища — символа земли. Майя не являются изобретателями этой солярной метафоры; мы уже видели, как ее иллюстрировали ольмеки, которые изображали персонажа, стоящего или сидящего внутри или перед глубокой нишей, имеющей вид зияющей пасти чудовища с кошачьими чертами. Человек изображается выходящим вбок или горизонтально из пещеры, изображенной сзади или вокруг него. На жертвеннике 4 в Ла-Венте персонаж, идентифицирующийся как царь по прическе и нагрудному украшению, сидит перед пастью земли и держит конец веревок, связывающих пленников, изображенных по бокам монумента. На стеле 1, также в Ла-Венте властитель стоит в пасти земного чудовища — иконографический мотив, который будет использоваться в стране майя в позднеклассический период в Копане и Киригуа. В предшествующих примерах правитель выходит по горизонтали из утробы земли; иногда — и эта символика более понятна — он поднимается вертикально из челюстей чудовища. Уже на стеле 11 в Исапе позднего протоклассического периода персонаж в маске выходит таким образом из широко разинутой пасти крокодила. Внизу стел 6 и 10 в Иашхе позднеклассического периода под изображением царя во весь рост и в окружении воды нарисован крокодил, символизировавший землю, — с головой, развернутой затылком к зрителю и зияющей пастью. Здесь взаимоотношения между чудовищем и царем динамичны: кажется, что из разинутой глотки зверя вперед и вверх выходит царь, как на фризе в Баламку, где царь появляется прямо из челюстей крокодила или жабы.