Майк Науменко. Бегство из зоопарка

И вот еще одно свидетельство: «Помню их концерт в Светлогорске. Жаль, не сохранилась запись. Наверное, это был их единственный англоязычный концерт».

Показательно, что старая гвардия «Зоопарка» ворошить подробности этой поездки не любит и от «английского репертуара» со страшной силой открещивается. Но с тем, что тур в Белоруссию представлял собой «полный треш», боевые приятели Майка охотно соглашаются.

В документальном фильме «Майк Науменко: все остальное — иллюзии» музыканты признаются, что концертная площадка напоминала загон для скота — покосившийся странный забор, пыль и так далее.

«Как-то грустно все было, — будто извиняясь, вспоминал это «белорусское приключение» Валера Кирилов. — Усталость была, стали сдавать мы сильно. Играть осточертело, надоело играть... Весь вечер после концерта Майк оставался в гостинице один, с водкой и двумя банками американской тушенки. Все проглотил в одиночестве и быстро вырубился».

Говорят, что музыканты возвращались из этого круиза в гробовой тишине. Вместе с ними в плацкартном вагоне находилась не именитая рок-звезда, а, как пел когда-то Гребенщиков, «еще один упавший вниз». Сейчас это звучит жестоко, но положение дел было именно таким.

Спустя много лет я пытался выведать впечатления у Наиля Кадырова, с которым был неплохо знаком по его работе в «Трилистнике», Vermicelli Orchestra, «Дочь Монро и Кеннеди». Доверительные и многолетние отношения предполагали откровенное интервью, но Наиль Ахметович отказался говорить на диктофон. Судя по всему, веские основания для этого у него были. В конце концов, он сжалился и выдал «под запись» емкое признание: «Я до конца тебе правды не скажу... Но то, что большого оптимизма не ощущалось, это точно».

Тревожные ощущения тех дней подтвердил мне в телефонной беседе и гитарист Саша Храбунов:

«Нам уже тяжело было, что-то такое фиговое в воздухе витало... В Белоруссии была открытая площадка, но народу там собралось крайне мало. Короче, кое-как мы отыграли».

Вернувшись из Светлогорска в Питер, Майк начал метаться, испытывая потребность в элементарной человеческой поддержке. И нашел ее в несколько неожиданном месте. Не у старых друзей, не у соседа Саши Храбунова с его очаровательной женой Тасей, а дома у Валеры Кирилова. К которому вскоре и переехал жить — вместе с архивами и двумя гитарами.

Именно в этой трехкомнатной квартире на 9-й Советской улице — с антикварным диваном, старинным письменным столом и огромным камином — Майка обнаружил в июле 91-го года его казанский приятель Борис Мазин. Он специально приехал в Ленинград и никак не мог разыскать своего любимого музыканта. Наташа уже жила в Москве, а знакомые отвечали уклончиво или просто пожимали плечами. И только от Старцева Борис получил «секретную» информацию, что у Науменко «начались новые времена, и он залег на дно».

Не без труда дозвонившись до Кирилова, Мазин договорился с Майком о «тайной вечере». Затарившись несколькими «сабонисами», он нагрянул в конспиративную квартиру, находившуюся неподалеку от Московского вокзала. Дверь долго не открывали, хотя за стеной явно слышалось непонятное шуршание. Наконец «ворота в рай» отворились. Музыканты «Зоопарка» стояли перед Борисом навытяжку, с пионерскими салютами над головой и радостно улыбались. Смотрелись при этом они весьма потешно — рослый Кирилов и невысокий Майк...

Причина праздника стала ясна буквально через минуту. Оказывается, от Кирилова тоже ушла жена — по сути, в те же дни, что и от Науменко.

«Надо сказать, что Майк держался бодро, — отмечал Мазин. — Мы весь вечер пили водку и болтали обо всем на свете. Помню, как Науменко лениво поругивал пластинку The Doors, которая играла ненавязчивым фоном. Заодно поинтересовался, нет ли у меня кандидата на покупку альбома Моррисона. За разговорами ночь пролетела незаметно, а утром мы направились в ближайший гастроном, сдавать пустые бутылки».

Проводив Мазина в Казань, Майк немного воспрянул духом. Пытался заниматься переводом фантастического романа «Ближайший родственник» Эрика Рассела, который Тане Науменко заказало книжное издательство «Северо-Запад». Валера Кирилов вспоминал, как по ночам Майк писал стихи, а под утро сжигал их. Но кое-что удалось сохранить. Где-то завалялись черновики, а какие-то бумаги поэт забыл сжечь по рассеянности.

Параллельно у Науменко появилась мысль наконец-то выпустить сольный альбом. Это была «идея фикс», о реализации которой лидер «Зоопарка» настойчиво мечтал уже несколько лет. Вот, к примеру, фрагмент его раритетного интервью, датированного 1989 годом:

«Мы собираемся записывать новую пластику, возможно, даже двойную. Это будет прямо ударный материал. Я бы сказал, жесткий ударный материал. Уже есть договоренность с музыкантами с мировым именем, но по известным причинам мы эти вещи пока не играем».

Со временем фантазии Майка на эту тему приобрели совсем уж космические масштабы. К примеру, за кулисами «Юбилейного» на вопрос журналиста про новые песни лидер «Зоопарка» задиристо ответил: «Дайте мне студию, и я запишу три альбома!» И искренне в это верил.