Майк Науменко. Бегство из зоопарка

В унылом настроении Науменко слушал по ночам западные радиостанции и не сильно удивился, когда Сева Новгородцев в эфире ВВС произнес мрачным голосом: «Только и осталось, что залезть на фонарный столб и, вытянув руку в сторону железного горизонта, прокричать: “Мечты рассеялись, товарищи красные рокеры, мечты рассеялись!”»

Вскоре впечатлительный Коля Васин поведал Майку о том, как закопал в лесу сверток с драгоценной пластинкой, на которой красовался автограф Джона Леннона. И этот случай был не единичным. Предчувствуя облаву в Доме юного техника, Тропилло сделал на 38-й скорости первые копии с оригиналов «Уездного города N», «Радио Африки», «Табу» и «Треугольника». Затем спрятал все пленки в таком надежном месте, что со временем и сам не мог вспомнить, где у него хранятся копии, а где — подлинные мастер-ленты.

К концу 1984 года прекратила работу студия театрального института, в которой бесстрашным Панкером были подготовлены «Нервная ночь» Кинчева и дебютный альбом группы «Секрет».

Прессинг государственной машины становился все сильнее — вскоре волны идеологических атак докатились и до семьи Науменко. Как-то раз, купив свежий номер газеты «Смена», Наталья обнаружила в нем материал с красноречивым названием «Кто нужен «Зоопарку»?» В статье подвергались критике тексты из альбома «Уездный город N» и, в частности, его титульной песни, которая трактовалась не иначе, как «ода сумасшедшему дому». Особенно корреспондента «Смены» возмутило сюрреалистическое упоминание имен Толстого и Маяковского, не говоря уже о других иконах мировой культуры.

«От фривольностей «Зоопарка» рукой подать до того, чем занимается, например, Александр Розенбаум, специализирующийся на блатном репертуаре, или до религиозных опусов Юрия Морозова, записанных на пленках, — рассуждал журналист, скрывавшийся под псевдонимом В. Власов. — Но почему, собственно, стала возможна такая ситуация?»

Прочитав этот бред, Науменко нервно рассмеялся, а на ближайшем квартирнике весомо заявил: «Мне очень жаль, что есть журналисты, которые... Вот я бы не стал никогда писать о кибернетике, в которой ничего не понимаю. А вот о музыке, оказывается, писать можно. И мне очень жаль, что журналисты дискредитируют уважаемый печатный орган. Возможно, мы не ангелы, и нас есть за что критиковать. Но я, скажем так, за разумную критику и без подтасовки фактов».

От таких ударов чуткая душа Науменко разрывалась на части. В его волосах появилась ранняя седина, а во взгляде — затянувшаяся усталость. Кроме старых и новых композиций у Майка теперь не было вообще ничего. Не было денег, перспектив, стабильного состава и места для репетиций. Именно в те дни он написал песню «Бедность», в которой пылал, как говорили когда-то джазмены, неподдельный «тихий огонь»: «Я работаю по двадцать четыре часа, но почему меня так не любят небеса? / Где этот камень, на который нашла моя коса?»

В интервью Старцеву он все-таки не смог сдержать обиду: «Перемен в жизни у меня нет. Пишу, читаю газету “Смена”. Любимая рубрика — “Кто нужен «Зоопарку»?”. Спасибо В. Власову (читай — М. Садчикову) за бесплатную рекламу... А вообще, нужно соблюдать элементарную порядочность. К тому же, как не вспомнить классическую фразу: “А судьи кто?”»

В тот период Науменко словно проживал свою жизнь в разных вселенных. В одной — переводил книги про Марка Болана и слушал альбомы Лу Рида, а в другой — общался с кураторами рок-клуба и сотрудниками госбезопасности.

Наташа Науменко вспоминала, как в один из душных вечеров Майк рассказал ей очередную «свежую историю»: «Сегодня ко мне подошел неприметный человек, подсел и стал предлагать поработать на страну. Я говорю: «Я много пью». — «Мы знаем». — «А когда выпью, становлюсь очень болтливым. И потом не помню, что кому говорил...» Человек повздыхал — и ушел».

«В то время случилось очередное приключение, когда было известно, что у «Зоопарка» опять готовится «винт», — делится воспоминаниями Иша Петровский. — А у Майка никогда не было особого желания непременно идти на амбразуру, и в подобных ситуациях он просто не ехал на концерт. К нему на работу в деревообрабатывающие мастерские постоянно приходил куратор из органов. Поначалу он старался исполнять должностные обязанности: вел душеспасительные беседы, пытался разведать какую-то информацию, но, в конце концов, понял, что все это бессмысленно. Постепенно общение свелось к тому, что они неторопливо выпивали бутылочку-другую и, довольные друг другом, прощались».

Тем не менее, вскоре у музыкантов «Зоопарка» слетело еще несколько концертов в Москве и выступление на крупном рок-фестивале в Латвии.

Любопытно, что в этот период Майку все-таки удалось реанимировать группу, призвав на подмогу новую ритм-секцию: виртуозного джазового барабанщика Женю Губермана и Фана из «Аквариума».