Майк Науменко. Бегство из зоопарка

«Приходит в студию группа «Зоопарк», старые, грязные, рок-н-ролльные мужики, — жаловался Майк в одном из интервью. — Нам дают девушку. Лет пятидесяти. Может быть, ей даже сорок пять — мы не спрашивали. Короче, она, возможно, хорошо запишет симфонический оркестр. Но, как записать барабаны, она не знает. Нам приходилось самим крутить ручки, которые она должна была крутить в студии, которую мы видели впервые».

Кроме типичной советской бесхозяйственности, налицо были явные энергетические нестыковки между патриархальными законами «Мелодии» и «стилем жизни» группы «Зоопарк».

«На «Мелодии» мы больше записываться не будем, — заявил после очередной звукозаписывающей сессии Сева Грач. — Обстановка там нерабочая: ни покурить, ни матом ругнуться».

В этот период Науменко, безусловно, чувствовал, что «Зоопарк» уверенно топчется на месте — без нового звука и свежих аранжировок. Порой музыканты предлагали своему лидеру какие-то робкие идеи, но Майк от них всегда отмахивался. То ли идеи не нравились, то ли настроение отсутствовало, то ли репетировать было лень. Непонятно...

«Мы творческие темы в группе не очень часто обсуждали», — говорил мне впоследствии Валера Кирилов. Вдумайтесь, люди, какая печаль стоит за этими словами...

«Репетиционного процесса в «Зоопарке» почти не было, — признавался Саша Храбунов. — У меня практически все соло и риффы были сочинены в студии».

«Я не раз говорил Майку, что делая ставку на Шуру Храбунова, он ставит только «на одну монету», — вспоминал Борис Мазин. — Далеко не все композиции получались у него хорошо. Эти разговоры мы вели все время. Последняя беседа состоялась по поводу песни «Женщина», которая в электрической версии превратилась в жесткий кабак... Я очень любил ее текст, но со сцены слов не было слышно вообще. По этому поводу нам стало крайне сложно общаться друг с другом. И один раз я здорово получил по шапке, когда Майк выслушал мои мысли, а потом спросил: «Ты хотя бы один хит в жизни написал, чтобы давать мне советы?» И всё».

Кроме появившейся обидчивости, во внутренней химии Майка начали происходить и другие метаморфозы. К примеру, в сценическом поведении куда-то исчезли легкость, ирония и артистизм. Науменко внимательно наблюдал, как ярко выступали на концертах гуттаперчевый Костя Кинчев, стильный Миша Борзыкин из «Телевизора» и отец «русских народных галлюцинаций» Петя Мамонов. Также он часто пересматривал международный рок-фестиваль Live Aid, записанный Панкером с финского телевидения. Казалось, как вести себя на сцене, Науменко прекрасно знал и понимал. Но в жизни все получалось по-другому.

В хаотично подобранном сценическом прикиде Майк порой напоминал кособокого филина. И если в начале выступления он еще пытался пританцовывать в стиле Чака Берри, то ближе к финалу уставал, обретая непринужденность провинциального лектора. Нечто похожее происходило и с командной игрой «Зоопарка». Иногда, правда, старая формула по-прежнему срабатывала, и тогда у группы случались прорывы. Один из них произошел на совместном концерте с группой «Ноль», лидер которой — Федя Чистяков — остроумно положил текст «Буги-вуги каждый день» на патриотическую мелодию «Варшавянки».

«В один из моментов я рискнул показать Майку свое «изуверство» над его песней, — вспоминал Чистяков. — К счастью, Науменко оказался человеком без ненужных комплексов, по крайней мере, по части собственной гениальности. Ему все понравилось, и мы сымпровизировали под «Варшавянку» на концерте в Ленинградском цирке. Это было ее первое исполнение».

Со временем это мероприятие приобрело статус легендарного — не в последнюю очередь из-за стычки Майка с тележурналистом Невзоровым.

Рассказывает Леша Рыбин: «Майк был первым и последним, кто послал нахуй Невзорова. Когда только появилась программа «600 секунд», тот начал снимать сюжет о том, как рок победил коммунизм, разложив при этом христианскую молодежь, — Невзоров любил такой подход. И вот Майк стоит на сцене, у него саундчек, а Невзоров начинает ставить свет и орать на всех командным голосом. На что Майк громко говорит в микрофон: «Слушай, иди отсюда нахуй!» Невзоров начинает вопить, что он тут работает, и не надо ему мешать. Тогда Майк повторяет: «Иди нахуй, это я здесь работаю, а ты мне мешаешь!» И Невзоров ретировался».

Выступление в цирке было одним из нечастых концертов «Зоопарка» в Ленинграде. Из-за бесконечных гастролей Майк почти перестал бывать в родном городе и общаться со старыми приятелями. Скорее всего, из-за нехватки времени. И энергии.

«Мы с Майком стали значительно меньше разговаривать, — рассказывал мне барабанщик «золотого состава» Андрей Данилов. — Миша все время был в какой-то суете... Так, чтобы вместе сесть и посидеть, уже не получалось».

В этот кочевой год Науменко оказался в искусственной изоляции — в окружении музыкантов «Зоопарка», директора Севы Грача и звукорежиссера Ильи Маркелова. Без коллаборации с Гребенщиковым, Фаном, Донских и несколькими старыми друзьями лидер «Зоопарка» словно застыл в собственном развитии.