Майкл Джексон. Жизнь короля

На тот момент Destiny, безусловно, стал лучшим альбомом The Jacksons даже в сравнении с тем, что было записано на Motown. Впервые группа выпустила пластинку с продуманной структурой. Проходных песен не было, все восемь треков заслуживали внимания.

Более того, на этом альбоме Майкл звучал лучше, чем когда-либо. Его исполнение мечтательной баллады Push Me Away, отличавшейся мощной оркестровкой и яркой мелодией, было легким и беззаботным. Тем не менее при внимательном прослушивании становится очевидным, что вокал Майкла тщательно рассчитан и выверен. Он точно знает, как сфокусировать внимание на главном в песне, чтобы создать правильное настроение. После многих лет в студии и на публике он стал блестящим интерпретатором благодаря искренней любви к пению и интуиции.

Несмотря на слабую мелодию стартовой композиции Blame It on the Boogie (сингл не попал даже в топ-40 в США, но оказался в топ-10 в Британии), альбом Destiny окажется намного удачнее, чем Goin’ Places. Доказательством тому стала совершенно гипнотическая песня Shake Your Body (Down to the Ground), написанная Майклом и Рэнди. Выпущенная в феврале 1979 года, она стала главным хитом альбома, заняв седьмую строчку в поп-чартах (два миллиона проданных копий по всему миру). Shake Your Body с хриплым соло Майкла, хлестким припевом братьев и настойчивым непрерывным битом воплотил в себе тенденции модного в то время диско. Многие музыкальные критики до сих пор считают его идеальным танцевальным номером и одним из главных достижений семьи Джексонов.

The Jacksons давали много интервью прессе для промоальбома, где часто упоминали, что давно уже писали песни, но выход Destiny стал их первой возможностью продемонстрировать собственные наработки. Именно ради этого они покинули Motown и теперь чувствовали себя победителями. Без сомнения, их было сложно критиковать за умело созданные треки: выпустив Destiny, они показали, на что способны. Однако поразительно, что братья все еще не могли компетентно обсуждать свою музыку. Джеки было двадцать семь лет, Тито – двадцать пять, Марлону – двадцать один, Майклу – двадцать, Рэнди – шестнадцать, и они выдавливали неоднозначные комментарии и банальные фразы о том, как им «замечательно» писать и продюсировать свою музыку. На заре карьеры в Motown их тренировали говорить только то, что им велели, но теперь, когда Джексоны могли свободно общаться с прессой, они не знали, как это делать.

Я был одним из репортеров, встречавшихся с братьями, когда они занимались раскруткой Destiny. Поскольку в прошлом я много раз брал у них интервью, то знал, что мне следует избегать серьезных музыкальных дискуссий. И все же время, проведенное с ними в тот августовский день 1978 года, запомнилось мне не столько разговорами о работе, сколько наблюдениями за их отношениями внутри группы.

Когда мы с фотографом подъехали к поместью Джексонов в Энсино, зловещие черные кованые ворота были открыты, так что мы смогли проехать прямо на круговую подъездную дорожку, где были припаркованы «Кадиллаки», «Роллс-ройсы» и «Мерседесы». Три сторожевые собаки, запертые в конце дороги, бросились к ограждению, их свирепый лай резко контрастировал с пронзительными криками трех больших павлинов, также запертых в клетке поблизости.

Оглядевшись, я заметил на стволе ближайшего дерева изготовленный на заказ уличный знак «БУЛЬВАР THE JACKSON 5». И вспомнил, как годом ранее присутствовал на барбекю, во время которого Майкл и Джермейн с гордостью прибили к дереву табличку, сделанную для них в почетный день The Jackson 5 в Гэри. Слева находилась площадка, где я и несколько других репортеров, далеких от мира спорта, стояли в стороне с Майклом, Джанет и Ла Тойей, пока братья и члены The Temptations играли в мяч. Когда я взглянул на двухэтажный дом в этот раз, то заметил, что сверху на меня смотрели четыре человека: Майкл, Ла Тойя, Рэнди и Кэтрин с серьезными лицами прижимались к оконным стеклам, напоминая заключенных в колонии.

Молодая и полная энергии двадцатидвухлетняя Ла Тойя, одетая в белый теннисный костюм, открыла нам парадную дверь. Когда через несколько мгновений появился Майкл, она извинилась, выскочила на подъездную дорожку, села в спортивный красный кабриолет «Мерседес» и умчалась под визг тормозов.

«Рад, что ты смог приехать, – сказал артист, когда мы пожали друг другу руки. – Рад снова тебя видеть». На нем была желтая футболка Jaws, черные джинсы и летняя шляпа, из-под которой выглядывало афро. Он шел босиком. Говорил странным приглушенным фальцетом, который казался еще мягче, чем во время последней встречи. Ровно через неделю ему исполнялось двадцать.

Майкл провел нас в гостиную. На выступе за окном сидел огромный желто-зеленый попугай и чистил арахис. Какаду, расцвеченный красным, синим и желтым оперением, наблюдал за нами через другое окно. Когда мы сели, он издал пронзительный крик.