Майкл Суини. ЛЕКЦИИ ПО СРЕДНЕВЕКОВОЙ ФИЛОСОФИИ

Отношение Оккама к Аристотелю неоднозначно. С одной стороны, он считает себя последователем Аристотеля, и то, что Оккам внес свой вклад в поворот средневековой философии к материальному миру, потребовавший обращения к Аристотелю, не вызывает никаких сомнений. Так, он опирается на Аристотеля в отрицании ультрареализма: вне ума не существует универсальных субстанций. Однако, как считает Оккам, для того чтобы вернуться к истинному учению Аристотеля, необходимо уделить особое внимание логике как средству против метафизических крайностей, которые исказили понимание Аристотеля в средние века. Логика у Оккама сосредоточена на ошибках, которые стали следствием предположения о том, что язык непосредственно отображает реальность. Центральными для логики Оккама стали понятия «обозначение» (significatio) и «суппозиция». Эти понятия понадобились для того, чтобы очистить аристотелизм от примеси ультрареализма, которая появилась вследствие недостаточного внимания к логике и проблемам языка.

Мы имеем дело с обозначением, когда термин указывает на или отсылает к чему-то отличному от самого себя[330]. Обозначающие термины могут быть либо языковыми, либо мысленными. Благодаря этому понятию мысленного знака Оккам дистанцируется от номинализма Росцелина, который утверждал, что универсалия есть лишь flatus vocis, т. е. универсалия сводима к физическому звучанию слова. Оккам, напротив, утверждает, что анализ языка недостаточен для объяснения универсалий: универсалия несводима ни к написанному, ни к произнесенному слову. Концепты есть мысленные термины, указывающие на нечто, находящееся за пределами ума[331]. Эти мысленные термины порождены вещами, находящимися за пределами разума, так что концепты представляют собой естественный продукт деятельности разума, приходящего в соприкосновение с внешними предметами. Естественность этих знаков очевидна в том, что они одинаковы для всех как, например, смех является знаком радости, а стон - знаком боли. Исходя из того, что эти мысленные термины естественны и предшествуют словам, можно предположить, что Оккам встает на сторону умеренных реалистов, хотя его представление о концепте как знаке далеко от Аристотеля. По крайней мере, Оккам отстраняется от крайнего номинализма Росцелина, поскольку отрицает конвенциональность мысленного знака[332].

Суппозиция, которая бывает трех родов, означает отношение к чему-либо или замену чего-либо иного[333]. Соотношение между обозначением и суппозицией выявляется в вопросе о том, всякая ли суппозиция обозначает: все ли языковые термины обозначают нечто находящееся вне ума, или только некоторые? Аристотель был неправильно понят, а вопрос об универсалиях был освещен неверно, поскольку философы не выделяли различных видов суппозиций, т. е. не уделяли достаточного внимания различным способам использования языка. С персональной суппозицией мы сталкиваемся в том случае, когда языковой термин заменяет собой или относится к тем же самым вещам, которые обозначает мысленный термин[334]. Здесь мы имеем дело с обычным использованием языка, когда слова отсылают к индивидам вне ума не непосредственно, а посредством концепта или мысленного термина. В этом случае суппозиция и обозначение совпадают: языковой термин относится к тому, что обозначается мысленным термином. В случае персональной суппозиций языковой термин обозначает реальные вещи, поскольку он замещает собой мысленный термин, который обозначает их естественным образом. Так, например, в предложении «человек есть животное» языковой термин «человек» относится к мысленному термину, который естественно отсылает к или указывает на отдельных людей вне ума.

В случае с простой суппозицией мы не наблюдаем такого совпадения суппозиций и обозначения[335]. Простая суппозиция означает, что языковой термин замещает собой или относится к мысленному термину, но не в силу свойства концепта обозначать индивидов вне ума, а в силу свойства концепта быть мысленной единицей внутри ума. Таким образом, этот тип суппозиций абстрагируется от присущего концепту естественного свойства обозначать предметы, для того чтобы сосредоточиться на статусе концепта внутри ума. Здесь мы не имеем дела с обыденным использованием языка; скорее, мы находимся в сфере логики, для которой слова не относятся прямо или опосредованно к чему-то, находящемуся вне ума. Например, в предложении «человек есть вид» языковой термин «человек» не обозначает чего-либо, поскольку он не относится ни к чему вне ума; напротив, он привлекает наше внимание к мысленным единицам. Философы, которые ввели такой способ использования языка, оказались неспособны отметить границу между обозначением и простой суппозицией, в результате чего мы имеем ультрареализм.