Майлз Бридон

Через несколько минут, не увидев никого в доме, незнакомец вышел из тусклого туманного света, которым незашторенное окно прорезало окружающую тьму. Он обернулся, словно пытаясь убедиться, что в гостиной горит лампа, и бесшумно двинулся по узкой тропке, которая вела вниз к северной оконечности острова. Если у него и был с собой фонарь, он его не зажигал и с трудом прокладывал себе дорогу по ненадежной земле, поскольку даже не тропа ему указывала направление, а просто примятая трава. Незнакомцу то впивался в ногу длинный ус ежевики, то его обхватывал орляк, который ломался, когда он пытался выпутаться, то тихое чавканье предупреждало о том, что он ступил на заболоченную почву. Кругом стояла такая тишина, что звуки шагов можно было услышать в нескольких ярдах; их заглушал лишь неумолчный гул воды на порогах, ослабляемый высотой и расстоянием. Незнакомец имел такой вид, будто боялся, что за ним наблюдают, — время от времени останавливался, выжидал, словно проверяя, не вызвали ли его передвижения ответных действий в подлеске.

Дойдя до подножия склона, человек продолжил путь к мысу. Вдруг раздался резкий звук металла о скалу, как будто незнакомец что-то уронил. Только здесь включив электрический фонарь, он поднес его близко к земле, сузив круг света до предела. В вереске расплылось пятно голого камня, и он что-то бросил на землю. Упавший предмет откатился и после недолгих поисков обнаружился почти у самой тропинки. Это была золотая монета. Человек несколько мгновений постоял не разгибаясь, как будто не мог решить, поднимать ее или нет. Затем медленно распрямился и продолжил путь, оставив монету.

Через какое-то время усилившийся шум указал ему, что он подошел к краю скалы, к стремнине. Было так темно, что человек поцарапался о стоявшую тут скамейку. Он опять включил фонарь и направил луч на выступ скалы, явно отыскивая ступени, ведущие к воде. Высветив их, он немного постоял, пошарил руками в темноте и уронил еще одну монету. Проверив, куда она упала, незнакомец очень осторожно начал спускаться по ступеням. При свете дня спуск был безопасен, но в темноте приходилось идти медленно, неуверенно; несколько раз, прежде чем двинуться дальше, незнакомец воспользовался фонарем. Наконец он остановился на неровном плато прямо напротив маленького островка с тремя пихтами, что угнездился посреди бурного потока. Третья монета выпала из его руки, и опять послышался звук металла о камень.

Незнакомец подошел к самой воде, где до островка было ближе всего, и бросил туда золотую монету. Она блеснула в свете фонаря, который он держал перед собой; и хотя кромка островка за бурлящей водой была освещена слабо, выступ ярдах в пятнадцати можно было различить и таким образом убедиться, что монета долетела. Теперь, двигаясь более легко и уверенно, так как всем нам проще карабкаться наверх, нежели спускаться вниз, незнакомец снова поднялся по ступеням на вершину скалы и пошел по тропинке непринужденным шагом человека, ступившего на путь домой. Он, однако, пошел не той тропой, которая вела обратно к дому, а левее, вдоль восточной скалы, мимо того места, где два дня назад был найден клад.

— Ужасно скучная история, особенно в твоем изложении, — был комментарий Анджелы. — Что-то вроде сказки Оле Лукойе? Ведь смешно думать, что ты при этом присутствовал, поскольку, как послушный мальчик, обещал мне не переходить мост. Но почему ты торчал там так долго? Пока тебя не было, мы с мистером Палтни почти решили загадку.

— Если помнишь, я обещал, что моя нога не ступит на мост. По счастью, ограждение в неплохом состоянии, и всякий, кого в школе гоняли в спортзал…

— Майлз! Ты просто непереносим! Мистер Палтни, призываю вас в свидетели, какая омерзительная разновидность вранья. И этот человек называет себя моим мужем!

— Должен признаться, вследствие длительного знакомства с обычаями, принятыми у молодежи, и в результате довольно любопытной аберрации мои нравственные убеждения несколько пострадали, — ответил мистер Палтни. — Как оказалось, я способен закрыть глаза на нравственную низость обмана, если он сопровождается достаточной степенью художественной изобретательности. Находчивость мистера Бридона, не говоря уже о физической ловкости, если он в самом деле на руках перебрался по перилам, полагаю, трудно переоценить. Несомненно, он прибегнул к уловке…

— О, вы все просто безнадежны. Ладно, слушай, Майлз. Я прощу тебя при одном-единственном условии — если ты расскажешь мне, зачем все это было нужно. Видит бог, мы не купаемся в роскоши, чтобы ты разбрасывал соверены по острову Эрран. Хотя, черт подери, откуда у тебя соверены, если мне приходится делать покупки при помощи этой грязной мелко нарезанной бумаги?..

— Успокойся, Анджела. Подобное проявление раздражительности в присутствии нашего гостя едва ли подобает занимаемому нами положению. Что ж, видимо, мне придется отчитаться за время, прошедшее после благотворительной ярмарки. Я и так собирался все вам рассказать, поскольку, понимаете, вы можете оказаться полезными.