Маймонид

По словам Ибн Аби Усайбиа, мусульманского врача, жившего в Сирии в XIII в., Маймонид «как в практике, так и в теории медицины занимал исключительное место». В данном, весьма коротком, утверждении мы видим историческую оценку, которую стоило бы проанализировать, чтобы попытаться ответить на вопрос: соответствует ли действительности повсеместно принятый тезис о том, что Маймонид, как в свое время, так и в последующие эпохи, занимал выдающееся положение в медицинской науке? В самом деле, насколько исключительное место он занимал как врач и теоретик медицины?

Такой анализ принято начинать с эпохи. Каково было состояние медицинской теории и практики в XII в., и как на него повлияли научные труды Маймонида и его повседневные врачебные занятия? Удалось ли ему добавить что- то к сумме доступных тогда знаний? Совершил ли он какие-либо научные открытия? Насколько существенные изменения претерпела медицинская наука к моменту его смерти, или же его жизнь не внесла никаких изменений в состояние тогдашней медицины? И самое главное: оставил ли он такое наследие, которое врачи новых поколений смогли использовать как великую традицию для своего искусства и своей науки?

Маймонид жил в эпоху, когда медицина, как и многие другие области человеческого знания, пребывала в состоянии, так сказать, дремотного ожидания. И хотя исторические исследования последних лет показали, что нередко использование слова «средневековый» как синонима интеллектуальной стагнации неоправданно, даже самые рьяные апологеты этих столетий не могут не признавать, что такое отношение не лишено некоторой доли справедливости по отношению к определенным областям человеческого знания. И медицина была одной из таких областей.

В Средние века те или иные авторитеты обладали последним словом в дискуссиях, затрагивающих вопросы веры, философии и естествознания. На протяжении многих веков вся медицинская мысль находилась в тени одного- единственного авторитета. Этим колоссом был живший во II в. н.э. греческий врач Клавдий Гален, родившийся в Пергаме. Основываясь на учении школы Гиппократа, Гален сформулировал медицинскую теорию о балансе в человеческом организме четырех жидкостей, называемых «соками». По его мнению, недостаток или избыток любой из них — крови, флегмы, желчи и черной желчи — приводит к болезни. Болезнь можно излечить, восстановив баланс, для чего нужно использовать слабительное, клизму, кровопускание и другие подобные методы. Но к этим средствам следует прибегать только в крайнем случае. До того больного лечат диетой, сложными травяными составами, которые способствуют устранению избытка той или иной жидкости. В некоторых случаях применялась и простейшая хирургия — например, при ранениях, инфекциях или тяжелых болезнях, а также опухолях на поверхности тела.

Всю жизнь Гален умело привлекал внимание широкой публики к своей медицинской практике и экспериментам. Он не только способствовал распространению учения Гиппократа о жидкостях и прочих методах диагностики и лечения — он пошел намного дальше, провозгласив себя единственным интеллектуальным наследником древнего Отца медицины. Он читал публичные лекции, нередко сопровождая их драматическими экспериментами на живых животных. Перед толпами энтузиастов он рассказывал о физиологических и анатомических особенностях млекопитающих, которые до того были неизвестны науке. Он оставил многочисленные сочинения, написанные напыщенным слогом, в которых рассказал о своих исследованиях и методах лечения заболеваний. В своих трудах, нередко грешащих бахвальством, он неоднократно заявляет, что только его методы являются истинными. Он оставил немалое наследие — когда в начале XIX в. его сочинения были собраны и переведены на немецкий, они заняли двадцать два толстых тома ин-октаво.

Гален был не только самым известным медиком своего времени и личным врачом Марка

Аврелия. Он провозгласил себя адептом медицины на все будущие времена. «Тот, кто хочет прославиться своими делами, а не только ученой речью, — обращается он к медикам будущего, — должен лишь затратить немного сил на ознакомление с тем, чего я достиг упорными трудами всей моей жизни». С точки зрения Галена и многих поколений его последователей, слепо верящих ему, он открыл все, что требуется знать о человеческом теле, о его болезнях и методах их лечения; он якобы создал законченную медицинскую систему, которая не требовала никаких изменений. И многие поверили этому. Ни один человек до Галена не удостоился такого почета, и никто столь пламенно не убеждал читателей в своей непогрешимости. Гален оставил целый ряд теоретических сочинений и свод предписаний, который казался столь непреложным, что на протяжении почти пятнадцати столетий ни у кого не возникала мысль оспаривать этот медицинский канон.