Майне либе Лизхен

Кивнув, Герман Иванович помчался за Женей. И в течение примерно часа они, ничего не понимая, чинно сидели, поглядывая на Галину, которая наслаждалась всеобщим вниманием и не собиралась снисходить до объяснений. Через час с небольшим в дверь наконец позвонили.

– Андрей Альфредыч. Адвокат, – представила Галина собравшимся высокого грузного мужчину в куртке из черного блестящего меха и с большим портфелем из мягкой, как на дорогих перчатках, кожи (на портфель Герман Иванович поглядел с профессиональной завистью). То, что гость не разулся, а прошел в комнату прямо в ботинках с острыми блестящими носами, никого не удивило – понятное дело, не будет же такой важный человек кряхтеть в прихожей, стягивая ботинки, и уж тем более ходить в носках. Без интереса оглядев собравшихся поверх очков в тонкой золотой оправе, он поздоровался и повернулся к Галине.

– Что случилось? Я и не знал, что у вас есть племянница.

– Есть! – с вызовом сказала Галина. – Вот. Женя. Она сама расскажет, – судя по всему, она старалась говорить коротко, чтобы не сбиться на привычную лексику и не отнимать время у занятого человека.

Женин рассказ тоже не занял много времени. Собравшиеся сидели молча, затаив дыхание, как в театре. Спектакль того стоил. Выслушав Женю и быстро задав ей пару вопросов, Андрей Альфредович набрал номер и проговорил в трубку, не делая пауз, очевидно, потому, что не предполагал выслушивать ответных реплик собеседницы:

– Госпожа Осокина? С вами говорит адвокат Колесов, Андрей Альфредович. По поводу вашего реализатора. Да, Евгении. Нет, административная комиссия меня не интересует. И ваш товар тоже. Я говорю: ваш товар, вы и беспокойтесь. Евгения тут ни при чем. Она же у вас официально не оформлена? Какие еще вопросы? Меня интересует паспорт. Да. Нет, не советую, честное слово. Сейчас одиннадцать пятнадцать. Давайте договоримся так: или вы в течение дня привезете мне все вещи Евгении и ее паспорт, или до шести я еще успею забросить заявление в прокуратуру о возбуждении в отношении вас уголовного дела по статье 325 Уголовного кодекса. Что за статья? В прокуратуре вам и объяснят, это их обязанность. Нет, завтра я буду занят. Сегодня, до семнадцати часов. Адвокатский кабинет на Азина, 18а. Не опаздывайте, у меня нет возможности ждать.

Он положил трубку и посмотрел на Женю, впрочем, опять без особого интереса:

– Приходите к шести часам на Азина, заберете свои вещи и паспорт.

– А она принесет? – хором спросили Женя и Герман Иванович, глядя на адвоката, как на фокусника, пообещавшего в восемнадцать часов на их глазах распилить пополам свою ассистентку.

– Непременно, – заверил адвокат и отбыл, оставив после себя запах дорогих сигарет.

Женя, Герман Иванович и даже Ба подошли к окну и внимательно смотрели, как адвокат уселся в большую черную машину, как, резко сорвавшись с места, выехал из двора. Они ничуть не удивились бы, если бы его ожидал во дворе вертолет или запряженные оленями санки Санта-Клауса.

– И десяти минут не пробыл… – пробормотала Ба, пристально глядя на Галину. – И вечером она принесет паспорт. Откуда ты его взяла, Галина?

– А, это так, знакомый, – отмахнулась Галина, наслаждаясь всеобщим изумлением, и, не утерпев, добавила: – Он у них самый крутой. Видали?

– Видали… – так же задумчиво сказала Ба. – Слушай, Галина… А твой знакомый не мог бы нам помочь насчет дома?

– И не мечтай! – махнула рукой Галина. – У него такие цены – в обморок упадешь, как услышишь. В этих… в евро.

– А почему он сейчас приехал? И денег не взял? – допытывалась Ба. – Странно.

– А чего странного-то? Просто он мне должен, – независимым тоном сказала Галина и для убедительности пояснила: – Он мне в том году квартиру просрал. То есть это я сперва, а потом уже он… Короче, неважно. Ну, в общем, он боится, как бы я еще чего не выкинула, тогда с него спросят.

– Понятно, – протянула Ба и больше ничего выяснять не стала, опасаясь зайти слишком далеко в таинственные дебри такой нехитрой с виду Галининой жизни. К тому же у нее появилась очередная идея, которая имела мало шансов на успех, но Елизавета Владимировна всегда верила в лучшее, даже если для этого не было никаких оснований. И читая маленькому Левушке сказки Андерсена, всегда оставляла в живых и стойкого оловянного солдатика, и его балерину. Потому что иначе, скажите на милость, как объяснить ребенку, зачем надо быть стойким и преданным в любви, если конец – все равно плохой? Потом, когда Левушка вырос и прочел сказки в неадаптированном бабушкой варианте, он просто решил, что бабушкины сказки были гораздо лучше андерсеновских.

* * *