Майне либе Лизхен

«Если она так скажет, – загадал Левушка, то у нас с ней все получится». Он, выросший среди постоянных ссор родителей (точнее, затевала ссору всегда мать, а отец мялся, оправдывался или виновато молчал), знал самое главное: если люди любят друг друга, то они должны друг другу помогать. Во всем. Не думая, не рассуждая, не сомневаясь, не прикидывая варианты. Свою боль еще можно перетерпеть, но если плохо близкому человеку, твоей половинке, то ты отдашь все на свете, чтобы помочь. Или вы не половинки, а так… как отец с мамой. Это убеждение передалось ему от Ба, хотя она, конечно же, никогда ничего подобного не говорила. Она вообще избегала высоких материй.

Задумавшись, Левушка переступил с ноги на ногу и взглянул на противоположный тротуар. И обомлел. Женя шла от трамвайной остановки в сопровождении двух парней, один из которых крепко держал ее под руку. Вот они остановились, парни окружили Женю, загородив ее собой от прохожих и от Левушки. Последнее, что он успел заметить – Женя отрицательно мотала головой. Боже мой, неужели после того, что они сделали с Пустоваловым, эти бандиты решили взяться за Женю?! Ужас парализовал Левушку, он покрылся холодным потом, но это длилось секунду, не более. Плохо соображая, что делает, он изо всех сил оттолкнул от себя служивший ему убежищем стеллаж с порошками, потому что выбираться через узкую щель было некогда. Стеллаж покачнулся и рухнул плашмя, впрочем, без особого грохота. Наверное, поэтому пронзительный визг продавщицы ударил Левушке в спину, когда он уже был возле турникета и кассы. Пребывавший в привычной прострации охранник очнулся, закрутил головой, но Левушка, не давая ему опомниться, изо всех сил толкнул его в грудь и помчался к выходу, расталкивая покупателей.

Выбежав на улицу, Левушка, как в замедленном кино, увидел, как Женя отшатнулась от своих спутников и взмахнула рукой, будто хотела ударить одного из парней, но второй перехватил ее руки, и они вдвоем потащили Женю во двор, подальше от света витрин и фонарей, от прохожих. По-прежнему ничего не видя вокруг себя, кроме Жени и двух подонков, которые ей угрожали, Левушка бросился через дорогу, прямо под колеса проезжавшего мимо джипа. Дико завизжали тормоза сразу нескольких машин, испуганно вскрикнула какая-то женщина.

– Совсем с ума посходили люди, – пожала плечами Ба, с высоты второго этажа наблюдая за этой суматохой и удостоверившись, что ненормальный, который перебегал дорогу, в целости и сохранности добрался до противоположного тротуара. – Носятся как угорелые. Может, и пьяный. Счастье его, что пробка, едут медленно… Что-то Левушка задерживается, наверное, тоже из-за этих пробок.

Но Левушке было наплевать на все автомобили, вместе взятые, и забористый мат, который летел ему в спину из окна того самого джипа, только придал ему ускорение. Парни, тащившие Женю, уже завернули за угол и стояли в темном углу двора, куда не падал свет от окон, когда Левушка с разбега налетел на них и принялся молотить руками направо и налево, отчаянно крича:

– Женя, беги!!!

Очки с Левушки упали при первом же ударе, и, кажется, на них кто-то наступил, но ему было все равно: драться он не умел ни в очках, ни без очков, поэтому просто лупил, не разбирая, во все стороны, руками и ногами, и даже, кажется, головой – он видел, в кино все так делают. Надо сказать, что всерьез Левушка не дрался никогда в жизни. Дворовые мальчишки его не били ни до того случая с портфелем, ни тем более после, а с одноклассниками они устраивали театрализованные дуэли на шпагах после репетиций в английском школьном театре – этим и ограничивался его опыт боевых искусств. Словом, его не били, да и он сам не имел желания общаться с окружающими таким образом, и даже киношных драк не переносил. Как будущий врач, он немедленно начинал прикидывать, как долго тот или иной бедолага будет потом, когда кончится это дурацкое кино, лечить красиво сломанную руку, ногу или ключицу, не говоря уже об ушибах внутренних органов. На первом курсе им показывали в морге труп мужчины, который умер от разрыва печени, его убили в драке такие же отморозки, какие напали на Женю. Но Левушка не думал о себе. Он знал: если ему сломают руки или ноги, он будет зубами грызть этих бандитов и спасет Женю!

…Он очнулся уже в собственном подъезде от грохота захлопнувшейся за спиной железной двери. Каким-то образом Женя втащила его в подъезд, и теперь они сидели на полу, прислонившись к холодной батарее, едва переводя дыхание. Из носа у Левушки текла кровь, болела рука, и, похоже, была разбита губа. Перед глазами у него все плыло и кружилось, без очков предметы виделись нечетко, но при тусклом свете лампочки он все же разглядел, что Женя смотрит на него широко раскрытыми глазами, а в них – ужас, недоумение… и, возможно… нет, даже скорее всего – благодарность и восхищение. Просто лампочка слишком слабая, и Левушка не все разглядел в глазах любимой.

– Это ты меня спасла? – Он даже нашел силы пошутить, с трудом шевеля разбитыми губами. – А я думал, что это я…

– Что? – шепотом спросила Женя.